— Этот дурак принял меня за Дронова… Я ему и врезал финкой насмерть!.. А у тебя, Сухов, крепкие нервы… Если бы ты бабахнул, все испортил бы. Где-то здесь таится Дронов, он же у немцев числится под фамилией Муров… Бери свои запалы, — достал он их из кармана брюк. — Ну, бабахнул бы?
— Еще как!.. Но потом я понял, что вы, товарищ лейтенант, маскируетесь, кого-то изображаете. На крючок ловите.
— Да уж такое задание, Николка. Русаков инструктировал с глазу на глаз… Майор сказал мне: «Дронов обязательно придет на сопку с седловиной». Вот на эту самую… Надо ждать, а потом будем резать… Кушай!.. — Он достал из-за пазухи хлеб, банку мясной тушенки: — Гуляй и вспоминай дурака майора Носбауэра. Сволочь, жует нашу еду… Сегодня какой день?
— Вторник, товарищ лейтенант.
— О! Тоже для меня счастливый день… Взгляни-ка, кто-то идет…
На горизонте показался край солнца. Какой-то шумок послышался сразу с двух сторон, и на меня сзади сиганул человек, прижал к земле; краем глаза я увидел: Зияков!
— Товарищ лейтенант!..
— Не дыши! Ты, оказывается, знаешь немецкий язык!.. Очень опасный для меня человек. Прощайся с жизнью…
И вдруг, словно сильным вихрем, Зиякова сдуло с меня. Я вскочил на ноги, увидел: Сучков жмет Ахмета к земле. Наконец он скрутил Зиякова, сорвал с него оружие, отбросил…
— Сучков, ты, видно, со страха принял меня за фашиста?! — воскликнул Зияков, ворочая выпуклыми, налившимися кровью глазами.
— Нет, господин Зияков-Муров, не ошибся я. Теперь в моих руках все доказательства. — Вдруг он изменился в лице. — Значит, ты убил майора Русакова. Ну и гадюка, значит! Топай под трибунал! Фу! Пакостно на тебя смотреть…
Сучков подошел ко мне, привлек одной рукой к себе:
— Жить будем, Сухов… Значит, так… Я за вами почти следом шел, был с тобой рядом, все слышал и видел. У тебя, Миколка, выдержка нашлась…
К тайному лазу мы подошли ночью. На карауле стоял Лютов. Он пропустил Сучкова, связанного Зиякова и меня…
* * *
Я стою у могилы майора Русакова… «Маркел Иваныч, да как же это так?.. Ты для меня был ровно отец родной», — думал я, глядя на свежий, еще не осевший могильный холмик из раздробленных камней.
— Ну, Миколка, — по голосу я узнал Бокова, — крепись, Маркела Ивановича не вернешь… Я беру тебя своим порученцем.
Неподалеку, за выступом, в кромешной темноте вспыхнул свет, и потом — наверное, спустя полминуты — прогремели винтовочные выстрелы. Кто-то вскрикнул и тут же захлебнулся.
— Вот чем кончается жизнь презренного наемника, — сказал Боков и, взяв меня под руку, повел на КП.
