Очнулся я в клинике для акацук, пострадавших при несении службы. У моей кровати дремал Итачи. Когда я зашевелился, он тоже проснулся.
- Вот уж не думал, что ты так быстро придешь в себя. Дейдара говорил, что это самое мощное, что у него было. – Итачи, похоже, был рад меня видеть.
- А сколько прошло? – спросил я немного севшим голосом.
- Всего полгода. – Итачи поднялся, собираясь уходить. – Да, кстати, теперь ты на пенсии, старик.
Ну, меня это окончательно выбесило.
- Эй, сопляк! Кого ты назвал стариком?! Да я тебе в дедушки гожусь! – я вскочил с кровати.
- Ты что-то сказал, или мне послышалось? – Итачи замер у самой двери.
- Нет, ты услышал все правильно, - я когда злой, я себя не контролирую. – Пошли выйдем и поговорим один на один. Твой голубой Кисаме тебя не спасет!
- Ты полагаешь, мне нужна его защита? – Итачи-сан криво усмехнулся. Тут я подумал, что не стоило так горячится.
Мы вышли из клиники, был сильный мороз, гляжу: поднимается медленно в гору лошадка, везущая хворосту воз…
- Куда уставился? – окликнул меня твой брат.
- Никуда, - сказал я. – Сразимся! Что ли…
Дальше я снова ничего не помню. Придя в себя, я с удивлением отметил, что лежу в луже своей крови, одна рука была-таки оторвана. Я тогда еще подумал: «Хорошо, что она не от меня настоящего». Подобрав ее, я снова пошел в клинику. Вот, в принципе, и все, Саске-кун. Саске-кун?! САСКЕ?!
...Но Саске его уже давно не слушал. Свернувшись калачиком у погасших свечек, он тихо покрывался инеем...
- КАБУТО!!!
...День 17, День 18, День 19, День 20 и День 21 начисто выпали у Саске из памяти, так как он подхватил воспаление легких, а это чрезвычайно серьезно.
День 22.
Саске очнулся от того, что в лицо светили горячие лучи дневного солнца. Это его немного напугало, ведь в подвал Орочимару не проникал солнечный свет.
- Где это я, черт возьми? – Едва он успел это прошептать еле шевелящимся языком, как уши свернулись трубочкой от девичьего крика:
- Орочимару-самаааа! А, Орочимару-сама! Он проснулся!!!
Саске повернул голову, и в его поле зрения попала какая-то красноволосая девочка.
- С-сакура? – спросил он на выдохе.
- А вот и не угадал! Мое имя Карин, дурачок!
«За дурачка ты еще получишь, Пеппи-длинный-чулок», - подумал Саске и отвернулся обратно. В палату прямо-таки влетел Орыч, а за ним Кабуто. Глаза у обоих сейчас ничем не отличались от шарингана.
- Наконец-то, еще чуть-чуть и пришлось бы вызывать коноховских лекарей, - Орочимару рухнул на стул у кровати Саске. – Ты нас здорово напугал, заболев так неожиданно.
