Саске шел к ней как на эшафот. Но он помнил, что Орочимару все еще не пришел в себя после вчерашнего, поэтому решил, что первую тренировку по «тайдзюцу» он перетерпит, а дальше вежливо откажется.
Гертруда Иоганн-Себастьяновна Якуши фон Ба-Бах светилась от счастья, когда рассказывала про нотный ряд, про композиторов, про годы ее молодости, проведенных на занятиях по «тайдзюцу».
К концу занятия Саске уже не мог слышать этого слова. Она отпустила его только тогда, когда он от усталости стукнулся о клавиши головой. Гертруда испугалась за сохранность оборудования и сказала, что на сегодня хватит.
Это была самая уматывающая тренировка в жизни последнего из Учих. Даже глаза закрывались сами собой. Измученный и голодный, с перебинтованными пальцами, покрытыми мозолями, Саске ввалился на кухню. Там сидел Орочимару-сам, прижимая к челюсти мешок со льдом. Выглядел он еще фиговей, чем Саске.
- Ну, как тренировка тайдзюцу? – ухмыльнулся Орыч оставшимися зубами.
- Ну, как спалось? – ухмыльнулся Саске, доставая холодную пиццу.
Оба грустно вздохнули. В дверях показался Кабуто. Учиха и Саннин бросили на него вопрошающие взгляды, полные отчаяния и мольбы.
- Она коворить, что она не уехать, пока хомячки стратать от шутких опытоф.
- Значит, завтра же чтобы ее здесь не было, - пробормотал Орочимару, выписывая чек на имя мамы Кабуто.
Часть 7. Итачи Учиха - ничего, кроме фактов.
День 16.
В этот день Саске спал дольше обычного. Я даже не буду объяснять почему. Когда он смог разлепить глаза и очухаться от мельтешащих перед лицом нот, он отправился, конечно, на кухню.
Однако там никого не было. Заглянув в комнату Кабуто, он обнаружил там только плакаты с Поттером и подшивки журнала «Юный натуралист» за 1956 год.
- Странненько, - сказал Саске, стоя посреди пустого коридора. – Может, хоть Орыч знает, где все.
В тронном зале тоже никого не оказалось. И в главной комнате. И в еще 374-х комнатах. Впервые Саске предстояло сделать самый опасный в жизни поступок: войти в комнату самого Орыча-самого.
Саске спустился в самый низ подвала. Здесь было довольно-таки холодно. Пацан промерз до костей, пока нашел комнату Орыча. На ней висел дорожный знак «Прочие опасности». Саске не знал дорожных знаков, поэтому потянул дверь на себя. Не заперто. В комнате было темно, хоть глаз выколи, ну или два. Саске набрал в коридоре свечей и, перекрестившись, вошел.
Огонь отбрасывал на стены причудливые тени.
Саске закрепил свечи на столе и принялся осматривать комнату. Он делал это довольно медленно и методично, так как знал, что во всем убежище нет кроме него ни души, а Орычу понадобится по крайней мере 2 часа, чтобы добраться сюда. К тому же, в комнате Великого Саннина было на что посмотреть.
