Часть 6. День, мать его, матери.
День 14. Тайна немецкого акцента Кабуто.
Саске, Орочимару и Кабуто снова выбрались на свет божий. Орыч решил потренировать Саске в технике исчезновения в огненной дымке. Кабуто ползал по полянке, собирая, как он выражался, лекарственную «трафку» и тихо хихикая.
Внезапно Орочимару стал белее, чем был обычно, и сиганул за ближайшее дерево. Кабуто тоже в мгновение ока скрылся в совершенно дикорастущей конопле.
- С-саске-кун, прячься! Вали оттуда, кому сказал! – донеслось из-за дерева испуганно-раздраженное шипенье Орыча.
Саске не понимал, что случилось, ни одно из его чувств прирожденного ниндзи Листа не говорило ему об опасности. Тут он заметил, как кто-то, пыхтя как белая медведица в брачный период, ломится к нему сквозь чащу. От греха подальше Саске включил шаринган.
Вскоре на лужайку вывалилась престарелая тетка неимоверных размеров. Она была одета в ярко-красное что-то, сильно смахивающее на парашют. Точнее сказать, это парашют был одет в нее. Ее серые волосы были связаны в два тугих пучка на затылке, делая ее похожей на фанатку Сэйлор-Мун на пенсии.
- Э-эй! Мальтшик! – она пробралась к Саске, и тот едва не грохнулся в обморок, окруженный ароматом ее приторно-сладких духов.
- Вам что-то надо?
Женщина удивленно и с явным презрением посмотрела на малолетнего шиноби своими бесцветными, на выкате, глазами.
- Ты скасать это мне, кнабе?
«Чего?» - подумал Саске. Немецкого юный коноховец в Академии не учил, а я учила и знаю, что это значит «мальчик, подросток, юноша» выбирайте, что больше нравится.
- Кааабууутооо! Мальтшик мой, кута ты есть спрятаться? Я только что витеть тьебя стесь.
Кабуто понуро выпал из конопляных зарослей.
- Оооо! Сколько лет, сколько сим!!! А кте это неплакотарное смеиное отротье, твой хосяин? - проусюсюкала тетка.
- Что-о?! – раздалось из-за дерева, где прятался Орыч-сама.
- Аа, вот и еко приятный колосишко послышался.
Женщина подковыляла к дереву. Орыч, показавшийся из своего укрытия, столкнулся с ней нос к груди. Тетка крепко зажала Орыча в объятьях, отчего он исчез в складках ее парашюта, ой, то есть, платья. Подушив его еще минут пять, она обратила свой взор на Кабуто.
Очкарик, побледнев еще сильнее, чем Орыч в прошлый раз, молча протянул руки, решив, что лучше не сопротивляться. Тетка протопала в его объятья. Он, конечно, ее не объял.
