Лестница наверх, в этот раз показавшаяся Онике намного шире и длиннее, чем в первый, закончилась светлой аркой открытой двери. Девушка сощурила глаза, привыкшие к скудному пламени светильников темницы.
— Фух, это было мрачное местечко, — Зоревар тихо рассмеялся. — В дворцовую темницу отправляют провинившихся слуг, но гостить внизу им не нравится, так что все стараются не отлынивать от обязанностей. Ты жила в окрестностях Берилона?
— Да, таких, как я, не пускают в столицу, — Оника повела плечами, изображая неловкость.
— Чем ты занималась? Расскажи немного о себе, тогда я смогу подобрать тебе занятие по способностям.
Зоревар вел Онику вдоль долгой вереницы коридоров, заполненных рабочими и строителями, восстанавливающими стены и отделку. Без применения магии работа грозила затянуться на недели, но единственными магами на территории дворца были ментальные.
— Южный тракт никогда не бывает пуст. Торговцы и ремесленники везут свой товар со всего Огнедола, так что я чистила лошадей, подносила воду, иногда помогала собирать рассыпавшийся груз. Последнее — реже, большинство думали, что я намереваюсь их обворовать, — девушка выразительно рассказывала о своей никогда не существовавшей жизни. Она продумала все до последней мелочи, и, понимая, что каждый пекарь, портной и трактирщик знает своих помощников, выбрала частью своей истории неприглядную жизнь девушки с тракта. Разве кто-то запоминает их лица и имена?
— Что ж, — подытожил Зоревар, решив вежливо довольствоваться историей о лошадях и рассыпавшемся товаре, — у нас небольшой недочет прачек, а благородные зады не обрадуются сну на несвежих простынях. Только не подумай, у меня и в мыслях не было причислить к прочим госпожу Арнору!
Оника рассмеялась в платок и уже без грусти в глазах взглянула на Зоревара, в очередной раз убедившись, что кокетство — лучшее оружие женщины.
«Конечно, есть еще воздушный клинок, но друзей однозначно лучше заводить другими методами», — подумала она и поднявшаяся из глубин души тоска по сероглазому лучнику неприятно кольнула в груди, еще помнящей боль от пронзившей ее стрелы.
Со строительных лесов, где пятерка рабочих старалась пристроить поднятую на лебедке длинную мраморную балку, донеслось зычное: «Берегись!». Толстый канат, проточенный вездесущими мышами, с треском лопнул, отпуская зависшую в воздухе плиту.
Зоревар дернул Онику на себя, прижав к груди и обхватив одной рукой, тогда как другую выставил над головой, принимая на предплечье удар камня. Девушка почувствовала, как тело парня вздрогнуло, но устояло в грохоте упавшей на пол балки, треснув от соприкосновения с рукой Зоревара.
