— Что, сукин кот, мародёрствуешь?! Мертвяков обдираешь?! А ну встал-пошёл! Идём по полосе нашего наступления. Цель… наши. Живые и… и мёртвые.
Афоня жалобно шмыгает носом: от богатого мертвяка оторвал. На безрукавке покойного мордвина блямбы железные на плечах нашиты. Может, и под одёжкой чего интересного нашлось бы. А «отложите для меня до завтра» — здесь не работает. Только отвернись — другие приберут, уйдёт майно в чужой мешок. Но — поднимается.
Интересно: я тут, между делом, историю не поломал? Может быть, именно с этих трофеев и пойдёт семейный капитал будущего рода тверских купцов? А я тут рявкнул, и бздынь — не будет купца Афанасия Никитина, не будет в этом мире «Хождения за три моря» с удивительным смешением православных и мусульманских формулировок восхваления господа в конце текста…
Басконя хитрее: занялся делом без моего пинка, только издали увидел и уже… Но бубен у «бубнового» — спёр.
— Нахрена тебе эта музыка?
— А вот, боярич, вернусь я к своим, высватаю девку пригожую, приведу её домой. А там… — бубен. Тут я у неё и спрошу…
— Понял.
Про хрен, зелёнкой крашенный, я уже… Как он бубен приспособит? — Придумает чего-нибудь.
Прошлись по своему следу: где мы бились, где за мордвой бегали… Супостатов живых… дорезали. Своих… и из соседних хоругвей кто оставался — подобрали.
Мёртвых… к Богородице. Живых… тоже туда же. А куда?!!
Военно-медицинская служба — отсутствует. Санитарные роты, госпитальные базы… Складываем прямо на землю. Без перевязок, без лекарств. Даже простой речной воды…
— Почему не на берегу?
— Так вот же Богородица!
Связочки… «Я ему про Фому, он мне про Ерёму» — русская народная характеристика семантической несовместимости. Хотя — понятно: «Приказу не було!».
Вот и стоит в центре сухого поля — «полчища» — самая дорогая икона «Святой Руси», в окружении рядов лежащих. В порядке — умерших, в беспорядке — умирающих. Рядом с княжеским стягом. С изображением рахитично изогнутой «рюмки с отростками», в которую выродился у Боголюбского стандартный «атакующий сокол» Рюрика — ни у кого такой больше нет. У каждого Рюриковича своя, уникальная «мутация родовой птички».
«Так жить нельзя. И вы так жить не будете».
Ванька! Опять?! Что ты «мужей добрых» — жизни учишь?! Ты в этом мире понимаешь… с ноготок. Сам никто и звать никак. Раз в бой сходил, дров наломал, чудом жив остался и уже… Твой номер — шестнадцатый. Пришипился и затих быстренько.
Вон, в Смоленске уже готовую почти боярскую шапку взять не смог. Вотчину построил, команду собрал и… и бздынь — «асфальт на темечке», сам — на дыбе. Здесь уже в походе выпендривался, тверских мальчишек учил… Половина — покойниками стали. Сегодняшними и завтрашними. Полководец, факеншит!
