Место это — Дятловы горы — я запомнил. Накрепко. Из-за неё. И как припёрло — вспомнил первым. В основании Всеволожска не одна причина — многое сошлось. Из вещей долгих, вечных. И из дел кратких, сиюминутных. И из душ многих. Моей и её — тоже.
Жестокость? Нет, красавица, не от этого. Да и не жестокость у меня. Я — не мститель. Вид чьих-то мучений, ужаса в людских глазах, расчленённых тел, сожжённых деревень, летящих ошмётков окровавленного мяса… меня не радует. Я — просто уборщик, ассенизатор, чистильщик. Просто — добросовестный, последовательный, занудный. А притормаживать меня в моём стремлении к чистоте и порядку — стало некому.
«Неужто»? — Ужто. Встречал. Людей. Не таких, но схожих. Силой души своей. Силой, добротой, беспощадностью… Самостью. Но… и они другие, и я не тот. Время. Моё личное время для… уже ушло.
Тю… Уймись деточка. Ты — не такая. Не обижайся. Ты — другая. А вот какая…? Тебе решать. Ныне ты себя сама лепишь. Пока молодая. Что слепишь — то и похлебаешь. Иди, егоза, притомился я сегодня. Сказки сказывать да былое вспоминать.
«Жизнь — это то, что происходит пока ты строишь планы» — есть такая мудрость. Пока я строил планы — вокруг шла жизнь. Которая заставляла эти планы менять: сразу же после обеда приехал Сигурд. Сам.
Именно так: совершенно нагло прискакал к нашему лагерю. Осмелился. Правда, в полном доспехе и семью одоспешенными нурманами. Оглядел внимательно наш абсолютно мирный воинский стан, слез с коня, снял шлем. И высыпал передо мной мешочек с серебром. Среди разнообразных монет и кун были несколько простеньких украшений. Серёжки Цыбы, серебряный крестик Любавы… Сам дарил… Цацки живут дольше своих хозяек…
— Двое моих людей… они нарушили приказ… они мертвы.
Вот так.
Радость? Нету у меня радости по этому поводу. Скорее — раздражение. От непонимания.
Он рубит хвосты? Сперва монашек с перерезанным горлом, теперь — исполнители? Так боятся меня? — Не может быть. Я — вонький, но не настолько убойный.
Боголюбского опасаются? — Вполне возможно. Но моё влияние на князя — ничтожно. Убедить Андрея начать сыск на походе… среди «янычар» — княжьих гридней… Вряд ли…
— Сядь. Расскажи.
Сигурд не сел — говорил стоя. На дистанции чуть больше удара полуторником. Хотя у меня вокруг ничего такого… И не поднимал глаз.
— В Мологе, когда мы с тобой… Я приказал своим — не трогать твоих. Таково моё слово. Вчера… пока я был на пиру… моим людям приказали… сделать это. Им — хорошо заплатили. Три цены. Им сказали, что это — твоя рабыня. На виру хватит и ещё хорошо останется. Вира и взятое — вот.
