Действительно, с третьей «пары», меня прямо с лекции, вызвала секретарша уже моего декана. Перед лекциями, весь поток уже знал, что произошло, и кто виновник. Боевые ребята, из отдаленных районов Волгограда, кто не раз ходил квартал на квартал, стенка на стенку, проинструктировали меня, как вести себя на допросах: «Сэм, ты должен идти в полное отрицалово, чего бы, и как тебя не кололи! Все отрицай, и ни при каких обстоятельствах ничего не подписывай. Может выкарабкаешься, если выдержишь ментовский прессинг.».
Вхожу в деканат. За столом четверо. Представляются. Мой декан, декан иностранного факультета и двое из КГБ. Никаких ментов. Я ИДУ ПО ПОЛИТИКЕ!!!
Начинают меня прессинговать. Один из Гебешников, что-то усердно строчит по бумаге. Я выполняю установки умных мальчиков: первый не бил, вообще не бил, нож не мой, в коридоре, потому, что не хотел будить соседа по комнате и пытался этому арабу в коридоре объяснить, как он нехорошо поступил вечером, когда был пьян, и вообще бил меня араб, а не я его, свидетельством этому мой фингал под глазом, а у него следов побоев нет (как умно я поступил, когда врезал ему только по яйцам!).
Мне подсовывают бумагу, где написано, что я затеял драку и бил этого выродка первым. Естественно, я подписывать эту «телегу» на себя отказался. Гебешники стали угрожать мне, что заберут меня в КПЗ и там расколют по другому. Но я хорошо помнил установки опытных ребят. Забирайте, все равно я не бил и ничего больше сказать не могу. В мыслях я уже давно попрощался с институтом.
Но меня не забрали. Гебешники ушли, пообещав вызвать в управление. Я вернулся в холл института. Раздался звонок с пары. Вокруг сбежалась толпа, все с одобрением хлопали меня по плечам — «Сэм так держать!». Арабчонок, куда то из комнаты исчез и его не было две недели. Меня этими двумя неделями измотали допросами и в КГБ и в институте. Я упирался до последнего, и подписал лишь то, где было написано, что зачинщиком был араб по его же пьянке и первым ударил он, я же его пальцем не тронул, а валялся на полу он от испуга, вместе с его ножичком. Майор с сожалением засунул эту бумаженцию в папку, странно на меня поглядел, и выписал пропуск. Я вернулся в институт и снова немедленно был вызван в деканат.
В кабинете сидело только двое — мой декан и декан иностранного факультета. Вытащив из бара бутылку коньяка, мне было сказано, что это первый случай, когда русского студента не выгнали из института, и что они меня «отмазали». После принятия на троих определенной дозы, «иностранный декан», доверительно посетовал мне, что он сам их ненавидит, хотя по должности должен с ними общаться и защищать их интересы. Подразумевались как цветные, так и черные. Расстались друзьями.
