Сто первый километр | страница 66

Служба шла. И он тосковал по Москве, особенно утром, когда шел на работу по улице, заваленной снегом, мимо вросших в землю домишек.

Удалось пару раз вырваться в Москву. Он даже в театр с Наташей сходил. Но эти короткие поездки еще больше усиливали горечь разлуки.

Он не знал, когда вернется в Москву. Судя по ситуации, придется ему еще много лет ходить по этим улицам, к которым он никогда не привыкнет. Никитина забирают начальником отдела в облугрозыск, и останется он один.

Ну что ж. Так сложилась жизнь. И надо было быть сильнее ее суровых обстоятельств. Володя Муштаков попросил его спрятать рукопись своего романа, и Данилов ночью читал страшные слова о том, что творится на Лубянке и в далеких лагерях.

Для него, хотя он и работал в карательной системе, прочитанное было откровением.

Конечно, доносились отголоски о несправедливых репрессиях и арестах, но даже он не знал, какие страшные формы породила нынешняя партгосударственная система.

Он читал по ночам. А утром прятал эти страшные отпечатанные на старом колхозном «ундервуде» страницы.

Он читал, и впервые в жизни ему было страшно по-настоящему.

Берия вышел из спальни, где пьяно плакал рядом с телом Вождя сынок Вася и стояла дочка с каменным лицом.

Видимо, она не простила папеньке посаженного своего киносценариста.

В соседней комнате перепуганные члены Президиума ЦК шептались о чем-то. Глазки воровато бегали.

Небось делят власть. Думают, как бы пробиться к ее сияющим вершинам.

Пусть суетятся, шепчутся, бутерброды жуют. Власть пока что в его руках. Подлинная, реальная.

В столовой, у огромного стола, со вкусом выпивали и закусывали генералы МГБ. Его гвардия. Гоглидзе, братья Кобуловы, Цинава. Только скажи – они в минуту повяжут всю эту партийную шпану и отвезут на Лубянку.

Но рано пока. Не время. Тайные рычаги власти в его руках. Сегодня победит тот, у кого карательный аппарат.

Берия вышел на крыльцо и буркнул:

– Саркисов, машину.

Садясь в «паккард», он еще раз оглянулся на дачу. А может, все-таки арестовать всех?

Не делает ли он ошибки?

Он думал об этом в машине, пока ехал с ближней дачи. Думал и не находил ответа.

На перроне, залитом желтым светом фонарей, транспортная милиция проверяла документы. Милиционеры в дурацких косматых папахах были похожи на казаков из какого-то фильма. В город пускали только тех, у кого в паспорте имелись московская прописка и штамп с работы. Данилов был в форме, и его пропустили беспрепятственно. Он вышел на площадь. Над городом висела морозная темнота. Плакали люди. Из репродуктора раздавались стихи Константина Симонова: