– Почему?
– А ты посмотри, какие кольца да браслеты, броши взял этот чистодел. За них настоящую цену только Кот может дать.
– А если он скинул их Булюле или Морденку в Столешниковом?
– А те куда понесут? Все равно к Коту.
Машина въехала во двор. И Данилов уверенно пошел к двухэтажному дому, стоящему в глубине.
Они поднялись на второй этаж, и Данилов позвонил в дверь условным сигналом. Два коротких и один длинный.
Дверь раскрылась на ширину цепочки.
– Кто? – спросил вкрадчивый мужской голос.
– Не узнаете старых друзей, Борис Семенович.
– Не признал сразу, Иван Александрович.
Дверь раскрылась.
В прихожей, под потолком, горела красивая бронзовая люстра. На стене картины, зеркало, на полу дорожка ковровая. Хозяин, благообразный, седой, худощавый, в отглаженных серых брюках, лакированных туфлях, бархатной темно-вишневой куртке, гостеприимно улыбался.
– Иван Александрович, радость-то какая. А мне сказали, что вас назначили в какой-то Мухосранск щипачей ловить. Неужели ошиблись?
– Как видите, Борис Семенович. Я опять с вами.
– Чайку, а может, по рюмке «Двина»? Прошу в гостиную.
Они вошли в большую комнату, обставленную старинной мебелью красного дерева. Сели вокруг овального стола.
– А у вас еще лучше стало, Борис Семенович. – Данилов огляделся.
– А я по случаю шкаф для посуды приобрел. Утверждают, что девятнадцатый век, но, думаю, обманывают. – Котов любовно погладил угол шкафа.
– Вас обманешь, – засмеялся Данилов. – Кто вас обманет, тот двух дней не проживет.
– Ну вы уж и скажете. Не дай бог, у молодого человека впечатление создастся, что я разбойник.
Котов посмотрел на Никитина. С интересом посмотрел, не просто так.
– А у вас, никак, гость? – Данилов показал на две рюмки, одна недопитая. На бутылку дорогого коньяка, на конфеты шоколадные, на лимон, порезанный и посыпанный сахарной пудрой.
– Да заходил товарищ, – с тревогой в голосе сказал Котов.
– Да нет, он здесь. В спальне он, Борис Семенович. А ну, Никитин, проверь.
Ювелир подскочил к дверям спальни, растопырил руки, не пуская:
– Не надо, молодой человек.
– Видишь, Котов, – зло сказал Данилов, – значит, любовник твой там. 154-ю статью никто не отменял. Сейчас повяжем вас, и поплывешь ты у меня, пидор гнойный, в лагерь.
– Зачем же так, Иван Александрович? Можно же по-хорошему.
– А по-хорошему – тогда смотри и не говори, что Толик тебе ничего не приносил.
Котов взял фотографии, посмотрел. Выбрал две и положил на стол:
– Вот кольцо и браслет.
