-Пусти! – расслышал он через хрипы.
Толпа ликовала, орала, кто-то даже засвистел. Генрих не чувствовал холода, а только одну странную эйфорию, охватившую его от чувства своего превосходства. Да только она прошла слишком быстро, когда князь расслышал среди хрипов Богдана, слова его противника.
- Пусти…мне эта работа нужна…у меня дома детишек пятеро… - и снова попытался достать Генриха.
- Врешь! – просипел в ухо громиле молодой князь.
Богдан дернулся в руках Генриха, попытался освободится от жесткого захвата и затих, смирившись только после недолгой борьбы. Бывший волкодав отпустил противника и устало поднялся на ноги, выругавшись. К нему уже спешил Лех и люди что-то кричали. Кажется, их симпатии изменились, но князю уже было не до этого. Он покосился на хозяина таверны, почувствовав, как мужчина положил свою руку ему на плечо.
- Ты доказал! – произнес пан Дыблик, а Генриху стало не по себе. Что, если Богдан говорил правду? Тогда ему такая победа и даром не нужна!
Он снова выругался.
- Я беру тебя! – произнес Лех и улыбнулся. – Вот уж не думал, что кто-то когда-нибудь уделает нашего Богдана!
- А что, у твоего охранника и правда пятеро детей? – зачем-то спросил Генрих.
- Да. Своих трое и двое брата, что умер с женой прошлой весной от лихорадки, - отмахнулся хозяин, - тогда много народу померло.
-А.ааа, - зачем-то протянул Генрих, понимая, как глупо это звучит, а затем отошел от пана Дыблика и нагнулся к Богдану, который продолжал лежать на земле, смешанной со снегом и смотрел куда-то в небо.
- Вставай, - Генрих протянул поверженному противнику руку. – Что сразу не сказал?
Богдан покосился на протянутую руку, а затем сел и чуть улыбнулся.
- Не думал, что ты такой прыткий окажешься!
- Так надо впредь думать! – и Генрих улыбнулся в ответ, а Богдан принял его руку и поднялся, отряхиваясь.
- Ты заслужил эту работу, - сказал чуть позже, оглядываясь на гостей таверны, что насытившись зрелищем возвращались в тепло дома. И только пан Лех стоял и смотрел на обоих мужчин, чуть прищурив глаза.
- Такая работа мне не нужна, - отмахнулся князь. – А тебе детей кормить.
- Ты уж прости! – извинился охранник и оба посмотрели на Дыблика, что ждал их, продолжая стоять на снегу.
- Что-то я ничего не понимаю, - заявил раздраженно пан Лех, заметив, что два мужчины, еще недавно мутузившие друг друга в снегу и грязи, теперь разговаривают, словно закадычные друзья. Это ему не нравилось. Он вообще не любил то, что не понимал. А не понимал он в этой жизни многое.
