«Да заткнись же ты», – говорит она себе, но рядом с ним невозможно взять себя в руки.
– К Чехии у них какая-то загадочная привязанность. Мы едим только чешскую горчицу.
– Очень вкусная горчица.
Марина смотрит на него с обожанием.
– Да, наверное. Но теперь их город в России. На Украине. Нет, в Рутен… Руритании. Что-то такое.
– Боже, надеюсь, ты шутишь.
– Я? Нет… Простите. Почему…
– Неважно. Итак, Венгрия? Самый невероятный язык на свете.
– Все так считают. То есть, – быстро поправляется она, – как здорово, что вы знаете. Вы на нем… говорите?
– Определенно нет.
– Я тоже, – утешает она его. – Ну, я знаю сорок слов. Центральное отопление, например, это… ну, это звучит как «кезпонтифютеш». Серьезно. – Она снова понижает голос, будто произносит ругательство. – Помидор – «парадичом». Видите? «Микрахулам» – микроволновка, «рагогуми» – жевательная резинка. Не то чтобы мне дают… я хочу сказать, это только на слух. Кто знает, как они пишутся. Мы над ними смеемся, они такие нелепые – то есть слова, а не бабушки. Мы с мамой. По крайней мере, раньше… – Ее щеки снова вспыхивают. – Даже токай, это вино, его измеряют корзинами, вы знали? Харом путтоньош – это значит… эдь, кетё, харом, – считает она по пальцам, – да, три корзины. Винограда, наверное. Простите, о чем это я?
– Бог его знает, – отвечает мистер Вайни, однако не перестает улыбаться. – Выпьешь еще?
– Пожалуйста. Смысла нет никакого. Они даже Венгрию называют совсем по-другому, – признается она. – И ничего нельзя понять, потому что все такое нелатинское…
– Только чуточку финно-угорское.
– Точно! Вау, как верно сказано! Поэтому, когда хочешь узнать, что им нужно, приходится экстраполировать.
– Экстраполировать? Интересно. – Александр Вайни наклоняет голову, будто беседует с почтенным коллегой.
– Так откуда же, – настаивает она, – вы все это знаете?
– Ты очень прямолинейна. Что ж, я был знаком кое с кем из тех мест.
– О! Правда? Вот бы с ним встретиться. Или с ней. С ними. То есть…
– Зачем? Не смеши меня.
Марина порывается объяснить, что скучает по венграм и их голосам, что утешения ради проговаривает про себя разные слова с их акцентом, с замиранием сердца прислушивается к иностранной речи на улицах Кума, и всякий раз ее постигает разочарование. Но нет, он смеется над ней и поэтому не заслуживает откровенности. Сейчас он уйдет к другим гостям, поважнее Марины, а она останется охранять частную жизнь семьи.
Мистер Вайни никуда не уходит. Он по-прежнему улыбается и, прищурившись, смотрит ей в лицо, будто пытается в нем что-то прочесть.
