Над нами пролетел ворон. Опустился на ветку сосны. Слегка наклонил голову и внимательно посмотрел на экипаж. От взгляда этой птицы у меня мурашки побежали по коже. Словно и не птица это вовсе. Словно кто-то другой смотрел на меня черными бусинками глаз.
– Как тебя зовут? – спросил я возницу. Хотелось отвлечься от дурных мыслей разговором.
Собеседник ответил не сразу:
– Грорг.
Глухой бас. Грорг со спины производил впечатление горы мышц, сталкиваться с ней в бою не хотелось. Ростом он был на две головы выше меня. Да и меч ему под стать – двуручная махина с широченным лезвием и рукоятью с мой локоть. Если вытянуть пальцы. Под плащом угадывались контуры наплечников, а когда задирался рукав, я мог видеть краешек кольчуги. Грорг был усат и бородат. Таких парней можно встретить на Белом взбережье, там, где ночь тянется полгода и даже летом порой лежит снег. Встречаются такие парни и на быстроходных дракхах, чьи борта украшены разноцветными щитами. Банды варваров, волной обрушивающихся на портовые города, предающие материковые селения огню и мечу. Грабители, насильники и прирожденные убийцы.
Правда, те ребята предпочитают секиры.
– Ольгерд, – представился я. – Откуда ты?
Возница цокнул языком и подстегнул лошадей.
– Остров Родерерк. Ты не знаешь.
Я хмыкнул:
– Отчего же. Знаю. Там все еще правит Хлодрик?
– Хлодрик погиб в Лесистых фьордах. Власть у Норума Кривого, его брата.
Я вздохнул:
– Жаль. Он был другом нашей гильдии.
– Всем жаль. – Голос Грорга помрачнел. – Норума боги не наделили ни мудростью, ни силой. Зато мерзостью наполнили его палаты.
Здоровяк сплюнул.
До меня вдруг дошло, почему он подался в услужение к Коэну. Мой наниматель выискивал по всему миру изгнанников. Тех, кто не угодил своему властителю. Кого не держали обязательства, дом и семья. Однажды за кружкой эля я выслушаю его историю.
– Куда мы держим путь?
– Крумск.
– Ты слыхал о нем?
– Слыхал.
– И что думаешь?
– Мне платят не за то, чтобы думать.
Понятное дело, не за то. И не за то, чтобы править повозками. Скорее за то, чтобы кроить черепа и рассекать напополам людей. Или нелюдей. Кто подвернется.
Мы скакали весь день и всю ночь, поочередно с Гроргом сменяя друг друга на передке. А затем – еще трое суток. Дважды останавливались в захудалых корчмах, чтобы дать отдохнуть лошадям, перекусить и справить нужду. Ели молча. Охотники и прочие лихие людишки косились на нас, но цеплять не отваживались. Думаю, благодаря свирепому виду северянина. Рыка я кормил сырым мясом, купленным тут же, у корчмарей. Взять в толк, почему я не хочу его прожарить и полить соусом, они не могли. Но продавали.
