Это занимает всего пару минут, прежде чем тот рычит что-то на русском. Две обнажённые девушки выходят из спальни. Они едва выглядят довольными и, хотя ни одна из них в настоящее время не покрыта недельными синяками, как могла бы, они выглядят так, будто вышли с недельной попойки. Они оседают на диване рядом с ним, и он ведёт себя так, как нормальный человек, который рад появлению своей собаки.
Я достаточно сообразителен, чтобы понять, что весь спектакль разыгрывается преимущественно для меня и в то же время мои нервы на пределе, а плечи напряжены. Потому что пока всё выглядит так, словно они пришли по своей воле, но я не вполне уверен. Не после слов Тодда о том, как Рубинов делает свои деньги, всплывающих в моей голове, как огромный баннер.
Он выбирает момент для того, чтобы заговорить:
— Я хочу, чтобы официантку уволили. И мой лимит за столом подняли до двадцати миллионов без обеспечения на руках. Я бы хотел остаться ещё на неделю, мои девочки полюбили этот люкс, — он немного сдвигает свою руку, сжимая один из сосков девушки. Она не уклоняется от его прикосновения, вместо этого улыбается ему, и я чувствую, как облегчение тонкой струйкой струится по моим венам. Мне, может быть, противно от того, как Кит относится к этим женщинам, но, по крайней мере, они, кажется, не против. Одним беспокойством меньше для меня в уже и так неблагоприятно сложившейся ситуации. — И мои девочки, они любят красивые вещи. Драгоценности, нижнее белье, и всё такое, — он пожимает плечами, будто это сбивает его с толку. Как будто не он нацепил сто кусков золота и алмазов на свои «закалённые-работой» пальцы. — Это сделает меня очень счастливым, позволяя им приобрести всё, что они захотят в лучших магазинах. И, конечно же, посетить спа.
Кит смотрит мне в глаза.
— Всё, что они захотят. Если это произойдет, я уверен, что смогу забыть неприятный инцидент, произошедший прошлой ночью.
— Неограниченный доступ к магазинам и спа, — повторяю я. — Дополнительная неделя в моем отеле, предоставленная бесплатно, конечно. Более того, необеспеченный лимит за столами. Правильно ли я понял ваши пожелания?
— Пожелания, — говорит он мне с улыбкой, на самом деле выдвигая требования. И то, что он уверен, что всё контролирует, лишь доказывает, что на самом деле русский — дурак. — Та девка. Она должна быть уволена. Ваш сотрудник заверил меня, что это уже произошло, и всё же я хочу получить подтверждение от вас.
Я тяну время, решая загвоздку, но откровенно говоря, теряю терпение с этим напыщенным ублюдком и его раздутым чувством собственной значимости. Было бы забавно немного поиграть с ним в словестную перепалку, как кошка с мышью, но, в действительности, я никогда не любил эти игры. Даже когда дело доходило до придурков вроде этого.
