Кувыркаясь по палубе в круговерти небес, досок настила, вант и забранного сетью матерчатого брюха аэростата я успел заметить, как на палубах пиратских галер с шипением стравливают баллоны с паром, нагружая наш дирижабль. Затрещали ребра жесткости зажатой, будто в тисках гондолы. Перегруженная, не рассчитанная на небесный бой машина, нехотя подчинилась захватчикам, начав медленное снижение.
После очередного переворота я оказался на ногах. Инерция ударной волны продолжала тащить меня к быстро приближающемуся борту. Я уже не кувыркался безвольной тряпичной куклой, а скользил, пытаясь ногами и левой рукой замедлить движение. Каблук сапога задел оборванную цепь ограждения и она гулко звякнув, перевалилась за край, с металлическим шелестом заскользив по кольцам держателей вниз, к мерно проплывающим под нами пышным облакам и такой далекой земле.
Правый каблук уперся во что-то жесткое. Получив опору, находясь уже на самом краю готовой принять меня небесной бездны, ушел перекатом вперед и влево. Прочь от мостика и падающих на мою голову острых мифриловых лезвий.
Топоры с противным хрустом впились в деревянную палубу. Хлопнула пробитая труба, протянутая под настилом и подающая пар от котлов к баллонам накопителей. Фигуру варвара окутало облако раскаленного газа.
Он вырвался из окружившего его белого марева спустя какие-то доли секунды. Разъяренный, обнаженный по пояс, оплетенный ремнями и заляпанный синей шелушащейся от жара краской. Рычащий гигант, с бордовой от многочисленных ожогов, пузырящейся кожей и несмотря на раны, ловкий как кошка, сильный — словно медведь, быстрый и резкий как…
— П-шра! — нога, в обмотке из шкур врезалась в мое подставленное под удар и закованное в сталь предплечье.
Ну это он зря! Как бы этот воин ни владел своим оружием, какой бы всесокрушающей мощью не наделил его полученный им подкласс и какие бы мышцы не имело его новое нарисованное тело — он оставался всего лишь провалившимся в этот мир игроком. Дрищем, с окончательно слетевшей после попадания в новый мир крышей. Человеком, который полностью потерял всякое чувство связи с реальностью в тот момент, когда осознал дарованную ему бывшей игрой власть над окружающими.
Подобный удар не был предусмотрен «системой». И оказался неумелым, плохо поставленным, и многое говорившим о моем противнике. Так затюканный ботаник, выползший после уроков в уже опустевший школьный двор, со всей своей силы и со всей накопившейся за долгий день злостью бьет забытый кем-то футбольный мячик. Пинает, промахивается и падает толстым задом в грязную лужу.
