— Нет. Со мной было другое… Но тебя, Эверетт, я всегда помнила. Кажется, я скорее забуду себя.
— Но ведь и я забыл себя, — произнес он. — Именно это со мной и случилось. А тебя я вспомнил раньше, чем всех остальных. В снах, — уточнил он.
Она улыбнулась.
— Ты себя забыл по-другому. Не так, как я.
— То есть?
Она коснулась его щеки.
— Трудно объяснить. У меня ничего не осталось, только воспоминания о тебе, о том, как мы были вместе. Пришлось себя воссоздавать по этим клочкам памяти. Вот почему мне больно слышать, что ты меня забыл.
— Прости. Тут все так странно. А Кэйл?.. Он раньше бывал таким?
Она пожала плечами.
— Не знаю.
— По-прежнему чертова уйма пробелов… Тот дом у воды…
— Твой дом? Ты его имеешь в виду? Ты в нем жил перед тем, как уехал из города.
— Уехал из города? Давно это было?
Она снова пожала плечами.
— Когда?
— Не спрашивай меня. — Она отвернулась.
Он растерялся.
— Что-нибудь не так? — Ясно, что не так: зернистая рябь по краям поля зрения. Как будто он глядит сильно сощуренными глазами. «Укол Фолта, — вспомнил он. — Кончается действие наркотика».
Она поцеловала его. Сначала в уголок рта. Кожу обожгло, он рванулся навстречу ее выдоху, но она уже отстранилась. Когда она снова подалась к нему, ее губы раздвинулись, между ними показался язык; и на этот раз он встретил ее губы, и она не отвернулась, а прижалась к нему. Он почувствовал ее тело, ощутил, как в нем самом поднимается жар.
— Гвен…
Тут она исчезла, и Эверетт вновь оказался в полуподвальной комнате. По-прежнему Фолт сидел у окна и шел дождь.
Он стоял рядом с Илфордом и Фолтом на каменистом берегу острова Алькатрас, у самой воды. Дул прохладный ветерок, небосвод был непривычно чистым и синим. Давно опустевшая тюрьма наводила Эверетта на мысли о вакавилльском лабиринте. И океан, различимый за дугой моста Золотые Ворота, отмечал финиш его бега на запад. Дальше лежит другая пустыня, но ее не пересечь на краденом автомобиле.
После дождя Фолт и Илфорд усадили его в машину, перевезли через город к берегу, а потом — в лодке — на остров. По пути ему ничего не объяснили. Эверетт чувствовал, что обоим хочется сбежать от Кэйла, оставить в доме саму память о его существовании. Но Кэйл жил в чертах отцовского лица; сходство было столь явным, что Эверетт вздрагивал, когда его взгляд падал на Илфорда. «Видит ли это сходство Фолт?» — думал он.
Прямо перед ними чайка описала круг над скалами и пеной, а затем ринулась навстречу ветру — крылья серпами, перья прижались к коже. Казалось, она застыла на месте.
