— Хаос, ну пошли, — тихо сказала Мелинда.
Хаос дотянулся до веревки, повернулся и зашагал по траве на звук шагов психиатра. Настиг его и схватил за шиворот у самой двери — для этого пришлось пуститься бегом.
— Чем это я травлю душу твоей Элайн?
— Самим своим существованием, жуткое ты создание! Отцепись!
Хаос еще крепче сжал ворот.
— Объясни.
Психиатр застонал.
— Ты что, не понимаешь?
— Нет.
— Со дня катастрофы… — он жутко закашлялся, — …нам снится одна зелень. Не только горожанам, но и нам тут, на холме. Даже тем, кто на очистке. Большинству снится Элайн, ее голос, как она с нами разговаривает, успокаивает… всегда так было! Понимаешь? И тут вдруг твоя девчонка, да тот гнусный толстяк из пустыни! Первый наш визуальный сон за много лет. Для тех, кто живет в зелени, это вообще первое зрелище после катастрофы.
— Ну и что?
— А то! Элайн чувствует: если мы в снах будем видеть чистое небо, то уже не сможем терпеть зелень.
— Она считает, что этот сон — моя вина?
— А чья же?
— Келлога. Он меня преследует.
Психиатр хихикнул.
— Как скажешь. Но раз он с тобой пришел, то с тобой и уйдет.
Хаос молча отпустил ворот старика. Психиатр буркнул что-то себе
под нос.
— Бессмыслица какая-то, — сказал Хаос. — Зелень — не проблема. Достаточно отойти на несколько миль…
— Зелень везде, — сказал психиатр. — Это ты — бессмыслица.
— Чего же тогда боится Элайн? Если я — бессмыслица, то чем я опасен?
— Элайн не боится, — сказал психиатр. — Она в ярости. Это я боюсь. — Ты — ошибка, чья-то ужасная ошибка, кем бы ты себя ни мнил, а потому должен отсюда убраться. Туда, откуда пришел, в поганую пустыню из сна.
— Я уберусь, — пообещал Хаос, — но не туда.
— Какая нам разница, куда? Может, вообще сгинешь, едва мы тебя забудем.
Разговор начал действовать Хаосу на нервы.
— Нельзя жить, как вы живете. Топтаться на месте в непроглядном тумане.
— А я и не топчусь, — возразил психиатр. — Я работаю в Белом Уолнате. Но если бы и не работал, все равно предпочел бы зелень пустыне с вонючими бешеными скотами.
Хаос повернулся и отыскал дерево, подле которого стояла, держась за веревку, Мелинда.
— Я просто хотел сказать, что ваш подвиг никому не нужен. Можешь так и передать Элайн.
— Прошу прощения, мой маленький несимпатичный дружок, — ответил психиатр, перебирая ключи в звенящей связке, — но Элайн не слушает голоса из снов. Она их создает. — Зашипел воздушный шлюз. — Спокойной ночи.
