Всего за пару месяцев земли Станислава превратились из захудалого порубежного феода в нечто большее, в малопонятный для него центр, где рыжая красавица плела сложную паутину. Ту самую, которая могла в любой момент открыться и стать причиной их погибели. Вот только… запретить он ей ничего не мог. Да и хотел ли? Станислав и сам уже не был в этом уверен, поскольку с удовольствием отдал ей все нити управления, как раньше подчинялся воле отца, а потом… Не было потом, ведь недолгий период от его смерти до ЕЕ появления пролетел серо, незаметно, не оставив ярких воспоминаний.
А затем начались неприятности, поначалу малозначимые. От внимательных глаз управляющего и священника расположившейся на его землях церквушки не могло укрыться влияния какой-то пришлой девицы. И пусть она носила крестик, умело притворяясь христианкой, но все равно, подозрительного хватало. Вот только доложить о своих подозрениях обоим не удалось. Священник неожиданно свалился с лестницы, свернув себе шею, ну а управляющий упился вином. Совершенно естественные смерти, вот только произошли они очень слаженно, одна за другой. Именно тогда Станислав и стал вникать в дела своей будущей невесты и неизменной возлюбленной. А вникнув, пожалел об этом.
Драгомира действительно плела паутину, связывая остатки разгромленных князем Мешко мятежных прибалтийских славян и кое-кого из польской знати, желающих восстановления храмов прежних богов. Связывала она их не между собой, а с недавно севшим на престол Киева Хальфданом Мрачным.
По выплетаемой паутине шли не только послания, но и люди, это Станислав мог понять. В пределы Польши — женщины, чем-то похожие на его возлюбленную. Ну а в направлении Руси тянулись те, кто хотел уйти из-под руки князя Мешко, но до сих пор еще не сделал это. Причины? Не все готовы были уезжать в пустоту, в места, где их никто не ждет. А в Киеве, как оказалось, ждали, не обещая златых гор и серебряных рек, но уверяя, что найдется место и воинам, и мастерам-ремесленникам, да и их семьи брошены не окажутся.
Почти всю зиму через владения Станислава шел поток покидающих Польшу. Впрочем, поток… слишком сильно сказано. Скорее ручеек, но устойчивый, не прекращающийся, а порой и усиливающийся.
Он не раз спрашивал у Драгомиры, получая те или иные ответы, все же связанные между собой. Но лишь при последнем вопросе она ответила полностью откровенно на его слова:
— Зачем это нужно князю Киевскому? Стась, ты же не мальчик, но воин, порубежный вассал князя Мешко со своей дружиной. Должен понимать, что Польша еще не полностью покорна новому богу и тому, кто его сюда «пригласил».
