— Мне стоило бы вносить изменения в терминологию тайной геометрии в каком-нибудь спокойном культурном месте, а не играть тут в идиотские игры с деревенскими недозаклинателями, которые ходят в волчьих черепах.
Он заткнул себя большим куском хлеба и снова прожестикулировал. Внизу в долине его жертва содрогнулась в последний раз. От трупа начали расползаться покрытые кровью змеи с глазами, сверкающими подобно гранатам в свете огня, и ноздрями, из которых вырывались струйки бледного едкого дыма.
Я не мог разобрать в деталях, что происходит в семидесяти ярдах от меня, но зато видел, какой эффект оказало это заклинание. Змеи сеяли такой ужас в сомкнутых рядах Железного Кольца, какого нельзя было достичь огнем из аркебуз. Легионеры тщетно отбивались от них прикладами мушкетов.
Но только я начал присматриваться, что же творилось в том беспорядке, как в переднем крае колонны легионеров произошел взрыв, покрыв все белым дымом. С ближайших скал полетели искры и осколки, я почувствовал жгучее давление промеж глаз, а затем резкий рывок разорвал нить моей собственной магии. Практическая дальность поражения у заклинания не больше, чем у мушкета. Свежее напоминание об этом зависло в воздухе в ярде от моего лица. Я взял пулю и сунул её в карман.
В спокойном культурном месте? Что ж, места спокойней, чем в трёх футах слева от меня Рамстанделу не найти. Я делал для него то же, что тот паразит внизу делал для своих легионеров — обеспечивал незримую защиту и всё то, что входило в мою военную и теоретическую специализацию.
Агрессивно работающие маги в своём стремлении к славе рискуют свести на нет и без того скудные меры предосторожности. Увлекаясь боем, они расчерчивают магические знаки и заклинания одно за другим, пока какой-нибудь шальной пуле не вздумается попасть им прямо в голову.
Работать в команде — вот решение нашего отряда. Один волшебник сеет разруху, а второй усердно защищает обоих. У Рамстандела не тот нрав, чтобы быть вторым, я же так долго этим занимался, что теперь все зовут меня Сторожевым Псом. Даже собственная мать.
Я услышал сзади стук и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Тариэль спрыгнула в наше убежище среди скал, держа мушкет подобно шесту акробата. Засохшая грязь красно-серыми спиралями вилась по её обнажённым чёрным как смоль рукам. А десятки пороховниц, висевших на её бандольере, ударяясь друг о друга, звучали подобно музыкальному инструменту.
— Ничего, если укроюсь в твоей тени, а, Сторожевой Пёс? Они весьма бодро стреляют.
