разрезает волны с такой мощью, словно корабль гнала неведомая сила. По палубе шныряли легко опознаваемые мундиры колониальных гвардейцев. Было там еще кое-что. Я думал, что оно лишь причудилось. Над солдатами возвышалась массивная статуя, напоминающая в большей степени громадного паука, но это был не паук. Когда в такелаже я разглядел еще одного, судорожно дергающегося и явно подающего признаки жизни, я припомнил фрагменты с «Варгуда», которые принял за конечности краба. Звучит невероятно, но поверить в происходящее было не менее сложно. То были не статуи, а ужасные твари, сошедшие со страниц Откровения Иоанна Богослова об апокалипсисе. И к тому же одна из этих тварей нашла свой конец раньше, чем обречённому кораблю удалось убежать от преследователей, а теперь ещё две твари, колониальные гвардейцы и сам губернатор Смит мчались ко мне, чтобы закончить работу. У врага было больше пушек и множество солдат с мушкетами. Губернатор призвал в союзники адский легион, никак не меньше. На борту «Доминика» не было паники: ни тебе причитаний, ни молитв. Только напряжение, вызванное страхом и осознанием того, что нам несдобровать, если будем пойманы.
Наблюдения поглотили меня настолько, что появление гостьи на палубе осталось незамеченным. Уловив запах крови и магнолии, я отложил подзорную трубу и увидел за спиной незнакомку. Доктор Кох перевязал раны тряпками и марлей и примотал левую руку к ребрам, но женщина держалась молодцом, словно не была ранена. Говоря, она чеканила каждое слово.
— Где мы?
Я назвал наши примерные координаты, но леди настойчиво просила показать карту. Бегло изучив карту Карибского моря, она указала смуглым перстом на точку недалеко от нашей позиции.
— Сюда! — сказала она. — Доставьте нас сюда.
— Если повернем, нас перехватят.
— Если мы не повернем, они опередят нас.
Одно другого не лучше.
— В этом месте вы курсировали, когда на вас напали? — осведомился я.
— Это так, — подтвердила догадки леди. — Сейчас это наш единственный шанс!
Отмечу, сомнения промелькнули в моей голове. Всего лишь пару часов назад эта же самая женщина требовала вернуть ее на корабль, на котором сама же находилась. Я держал ее изможденное тело на руках. Оснований доверять адекватности ее суждений не было. Чувствуя мою напряженность, леди заглянула мне прямо в глаза. В полумраке трюма, будучи не в себе от боли и страха, она не утратила своей привлекательности. В свете карибского солнца она была просто неотразима. Радостное безрассудство обуяло меня. На лице расплылась ненаигранная улыбка, какую себе позволял лишь в далеком романтическом прошлом.
