Свернув в заросли ивняка, Островцев наблюдал за купающимися, стиснув зубы. Когда Анюта и черный начали целоваться, Андрей повернулся и через кусты побрел вдоль реки в сторону дороги, задевая портфелем росистую траву.
«Шлюха ебаная! Потаскуха! С чуркой спуталась!»
Островцев и не подозревал, что способен на такую злость, тем более из-за Анюты. Эта злость была сильнее его и искала выхода.
Андрей остановился.
Убить Анюту, утопить, чтоб захлебнулась грязной водой, проклятая тварь!
Но не сделав и десятка шагов в обратном направлении, Островцев понял: возможная история, с убийством, со скандалом, не для него, потому что он — трус. Просто трус.
Безжалостный в своей простоте вывод ошеломил Андрея. Он покачнулся, и если бы не подвернувшийся ствол дерева, полетел бы с обрыва в реку. Сухие рыдания сотрясли его грудь. Прислонившись к плакучей иве, Островцев плакал из-за женщины, которую никогда не любил.
Неподалеку ревели мотоциклы, визжали купающиеся девицы, пьяно горланили байкеры.
Бомбила остановил «волгу» у железнодорожной платформы в Обнинске. Повернул к Андрею загорелое лицо.
Островцев полез в карман плаща. Так. Банка пива. Денег нет.
Бомбила нахмурился.
— Секунду, — сказал Андрей.
Поставил на колени портфель, расстегнул. Повернулся спиной к водителю.
— Держи.
Бомбила вытаращился на протянутую купюру.
— Сдачи нет.
— Не надо сдачи.
Островцев вылез из машины. Горят фонари, вокруг маршруток и автобусов — вечерняя суета. Свистя, проследовал экспресс на Калугу.
Андрей открыл пиво, хлебнул. Третья банка за вечер… Он постоял, глядя, как мечутся у фонаря мотыльки, и вернулся к припаркованной «волге», в которой шумело радио.
— Слушай.
Бомбила крутанул регулятор звука.
— Да?
— Есть тут ночной клуб?
— Есть.
— Вези.
Островцев уселся рядом с водителем, пиво из банки выплеснулось на пол.
CRAZY HORSE — точно великан накарябал красными чернилами. Перед входом — искусственные пальмы, освещенные зелеными фонарями.
Андрей открыл массивную дверь и вошел.
В холле, задрапированном синим бархатом, стоял секьюрити. Приглушенно звучала музыка.
— Сегодня по приглашениям, — неприветливо сообщил охранник.
Островцев протянул заранее заготовленную купюру. Секьюрити спрятал ее в нагрудный карман, пожал плечами:
— Проходите.
Музыка оглушила. Казалось, она доносится отовсюду, даже из-под пола, на котором танцевали в полутьме какие-то люди. Помещение пронизывали мечущиеся лучи изумрудного, красного и желтого цвета. По обе стороны танцпола — прозрачные шары, подсвеченные прожекторами, в которых извивались под музыку голые девушки.
