Проснулся я с необычным ощущением бодрости - сразу захотелось вскочить и размяться. В подвале было светло и прохладно - дверь наружу была откинута и в узком прямоугольнике виднелось ярко-голубое небо. Тарас еще дрых, завернувшись в синтекс с головой, а Сельги нигде не было видно. Я со вкусом потянулся. Как ни странно, ничего не болело. Надо скорей двигать домой, а то страшно себе представить, что сейчас думает Йохан и все наши на базе. Сельга уже, наверное, вышла подышать свежим воздухом. Я подошел к невысокой железной лелсенке, ведущей наверх, но в это время проснулся Тарас: заворчал, заворочался, сражаясь со своей подстилкой-одеялом, а освободившись, закрутил по сторонам своей большущей башкой, проверяя, все ли в порядке. И сразу же схватился за свой драгоценный сосуд - осмотрел его со всех сторон, обнюхал, чуть ли не облизал. Мне показалось, что он старается понять, не подменили ли ему во время сна его старую бутыль на какую-нибудь другую, менее ценную, хотя это был бы, конечно, довольно эксцентричный розыгрыш.
Тарас заговорил со мной, булькая и шипя, но я лишь махнул рукой погоди, за переводчиком сгоняю. Наверно, он побаивался остаться в погребе один, но я с ним вступать в переговоры не стал и полез наверх.
Сельга и правда была тут - делала зарядку, повернувшись к нежному еще утреннему солнцу. Услышав меня, обернулась - лицо у нее было какое-то странное, веселое, что ли. Что-то не припомню, чтобы у Сельги или ее сестренок когда-нибудь бывало веселое выражение лица... И свое обычное приветствие "Доброе утро, Станислав" она чуть ли не пропела. Довольна, что мы благополучно пережили песчаную бурю?
- Приветик, Сель, - говорю, - надо нашего Тараса наверх тащить и побыстрее к дому двигать.
Она не поняла - какого-такого Тараса, но потом сразу согласилась, что, мол, действительно, похож. Не долго думая, мы хлебнули чайного питья из куррарских запасов и собрались идти дальше. В этот раз наш подопечный не создавал нам особенных трудностей - он уже порядочно окреп и довольно бойко забрался по лестнице наверх. Глядя, как он мягко приседает и раскачивается на свежем воздухе, я решил, что тащить его сегодня уже не придется.
Совсем самостоятельно идти Тарас все же не смог, хотя и пытался поначалу. Но большие ноги его то и дело подгибались, он падал на четвереньки и рычал от обиды, стараясь двигаться дальше на "своих четырех". После третьего такого падения Сельга уговорила его идти, опираясь на наши плечи - нельзя сказать, что для меня этот способ передвижения был лучше вчерашнего, да и для Сельги это тоже было, наверняка, тяжеловато, но ехать на синтексе Тарас отказался наотрез. Странно, почему - вчера-то он преспокойно воспользовался таким "видом транспорта", но тратить время на выяснение мне не хотелось.
