– Где ключи? – спросил Н. Н.
– Спроси у Н. Н., – ответил я, и меня немедленно вывернуло наизнанку.
Но это ещё не всё. Н. Н. послал меня вниз к кастелянше за ключами. Уж не знаю, что я там кастелянше внизу говорил, только закончилась вся эта история для меня плачевно. Наутро я проснулся в своём номере. Еле встал с кровати (здравствуй, головная боль) и поплёлся на сбор съёмочной группы на Одесской киностудии. Там педагог Н. Н. зачитал официальную бумагу. В бумаге было сказано, что съёмочная группа фильма в моих услугах больше не нуждается. Я оказался козлом отпущения. В итоге все мои одноклассники на два месяца оставались развлекаться в Одессе, а я отправлялся домой, в душную Москву. Поезд Одесса – Москва отходил в день моего рождения. Я уезжал, обидевшись на весь белый свет. Думаю, до конца эта обида не прошла. Никто из друзей-одноклассников не пошёл меня провожать. Только один Копальский, с которым мы и не дружили вовсе, доехал со мной до вокзала и помахал рукой.
Копальского люблю до сих пор. Высокий, статный брюнет, он уже в седьмом классе разбирался в политике и использовал в своей речи довольно сложные слова. Он единственный, кто был со мной в ту трудную минуту. Иногда кажется, что добро забывается слишком быстро. На самом деле – нет, не забывается.
Когда поезд тронулся, я чуть не расплакался. Уж очень весело мы успели пожить в гостинице «Экран». В первый день мы решили сыграть в карты. Договорились, что тот, кто проиграет, пойдёт вниз в вестибюль, где несколько здоровенных актёров смотрят футбол, и спросит у них десять раз: «Это финал?» Проиграл Сенин. Мы всей толпой спустились на лифте вниз и остановили кабину на первом этаже. Мы зажали двери лифта ногами, чтобы видеть любителей футбола, сидящих напротив экрана, а также чтобы в случае чего быстро уехать вверх. Подтолкнули Сенина в бок, и он пошёл. Остановился он среди телезрителей, следивших за ходом матча.
– Это финал? – спросил Сенин.
– Это полуфинал, – ответил ему кто-то.
Сенин помолчал немного, а после опять спросил:
– Это финал?
Один из артистов отвлёкся от футбола и посмотрел на Сенина:
– Это полуфинал.
Через несколько секунд Сенин снова задал вопрос:
– Это финал?
Теперь к нему повернулось уже несколько голов.
– Мальчик, тебе же русским языком сказали: это полуфинал.
– Я понял, понял, – проговорил Сенин примирительно. – Я просто хотел спросить: это финал?
– Это полуфинал, иди отсюда! – зарычали на него.
– А всё-таки – это финал? – не унимался Сенин.
