— Не правда!
Он положил руку ей на поясницу и прижал к себе. — По правде, мне тоже было немного страшно, — сказал он, успокаивающим тоном.
Она смотрела на него, впитывая каждое его слово. Ей не хотелось считать себя слабачкой. Никогда. — Правда?
Он улыбнулся. — Нет, но если тебе от этого станет легче… ой.
Он заслужил этот удар под дых. Она могла вновь нормально ходить, поэтому направилась к выходу, пока Эрик платил за фотографии с этой смертельной поездки.
— Я повешу ее на холодильник, — сказал он, погоняя ее у эскалатора — более безопасного способа спуститься вниз.
— Тебе обязательно дразнить меня по каждому поводу? — огрызнулась она.
Эрик был шокирован ее заявлением, поэтому не заметил, как они доехали до конца эскалатора.
— Я никогда не дразнил тебя за твои страхи, — ответил он, переходя на другой эскалатор. — Потому что никогда не видел, чтобы ты чего-то боялась. Ты настоящий кремень.
— Ты видел меня в ужасе, — ответила Ребекка. — Буквально неделю назад, когда я думала, что рак вернулся.
— Это совершенно иное. — Внизу эскалатора он взял ее за руку и отвел в сторону, чтобы не мешать людям. — Ребекка, та ситуация была по-настоящему страшной. Я бы ни за что не стал шутить на эту тему. Это — он показал на фотографию, — просто баловство. Если бы я знал, что ты, действительно, в опасности, то ни когда бы не стал подшучивать над тобой за твой страх.
Она прикусила губу, уставившись ему в грудь. Возможно, она восприняла его шутку слишком серьезно, но ей нужно было, чтобы он понял почему. После недоразумения, которое едва не разлучило их, они поклялись друг другу всегда честно говорить о своих проблемах и обидах.
— Прошу тебя, больше никогда не смейся надо мной, когда мне страшно, — сказала она. — Мне долгое время приходилось быть сильной, и меня смущает любое проявление слабости.
Он взял ее лицо в ладони и заставил ее посмотреть ему в глаза. Пальцами он смахнул с ее щек слезинки. Позор. Она стояла, изображая из себя сильную женщину, а сама плакала, как дитя.
— Милая, тебе больше не нужно тащить эту ношу одной. Теперь у тебя есть я, и ты в любое время можешь переложить свои заботы на меня. Ты же знаешь, ты все, что у меня есть в этой жизни.
Его лицо размылось от ее неожиданных слез. Эти слова он говорил в своей клятве, их же он выбил на своем теле. Слова, которые она не понимала до настоящего момента.
— Мы можем вернуться в наш номер? — спросила она. — Для меня достаточно веселья на сегодня.
