понятным причинам. Но если обнаруживается, то, ясное дело, в егерях такому уже не
место. Пенсион назначат (вполне приличный, кстати), дадут поместьишко где-нибудь в
захолустье да гражданство имперское (если своего еще нет). Чем не мечта среднего
обывателя?
Вот только егерем ему больше не быть. А ведь привыкаешь к этому. К отношению
людскому привыкаешь – к тому, как теплеют людские глаза, когда жетон твой они
подмечают. К тому, что на постоялом дворе хозяин сам пойдет в хлев ночевать, а тебе
лучшую комнату и лучшую постель обеспечит. Что трактирщик тебе, по своему почину,
нальет из бутылки, для себя отложенной – и с верхом, с горкой даже. А то еще и от денег
потом откажется. Ну и женщины, опять же. Да. У любого человека в семье есть кто-то, от
бестий пострадавший, и потому мы – враги бестий – для людей лучшие друзья. Хотя даже
этим всего не объяснить. У меня еще есть версия. По-моему, с тех пор, как перевелись
собаки, всегда бывшие верными друзьями человека, вакантное место amicus homini заняли
мы, егеря. Потому и отношение к нам такое. Человеческое.
Впрочем, это все – не главное. Хотя и значит для нас больше, чем мы это
показывать стараемся. Но не главное. Главное то, что «бывший егерь» это примерно то же,
что «бывший человек». Я вот, просто не представляю, как это можно – не быть егерем. А
кем же тогда быть, вообще?
Грустное это зрелище – егерь на пенсии. Ненормальное.
Не слышал я еще, чтобы егерь, по здоровью комиссованный, добром кончил – либо
в гладиаторы подастся, либо в грабители, либо горькую запьет. Полгода-год – и нет
человека. Сам себя сгрыз, даром, что его десять лет бестии сгрызть не могли.
По всему тому – не стал я всей правды говорить. Я же знаю, что нет у меня никакой
«цыплячки». Впрочем, любой больной ею, то же самое говорит с пеной у рта – и не врет –
сам себе верит. Ну и пусть. Пусть даже и «цыплячка» у меня. Лучше уж я в бою сгину, чем
на пенсии – уж я постараюсь никого своей смертью не подставить. Рассказал я всё, как
было, вплоть до того момента, как очнулся, к столбу наказаний привязанный. А потом
усмехнулся, продемонстрировал унгву (так все время в кармашке и пролежавшую) и
закончил:
- Ремни разрезал, собрался кое-как и – к речке. Хорошо, что логова они в своей привычке
обустраивают – у воды. Я с ходу из ручья на дерево запрыгнул, на верхушку залез и сидел
