уровне инстинктов заложен некий определённый ареал, который они «своим» и
подлежащим защите считают. И если – из-за скученности гнезда – внутри этого ареала
чужая нора оказывается, то всё равно гиттон её защищает, как свою собственную; и её
обитателей – тоже. К счастью, на том же уровне у них заложено стремление свои норы
подальше от соседних копать. И кучковаться гиттоны начинают только в двух случаях:
если особенности местности их заставляют – например, если гнездо располагается на
единственном некрупном холме, стоящем посреди заболоченной низины. Или если гнездо
большое: территория, гнездом гиттоньим, занимаемая, тем медленнее растет, чем больше
особей в гнезде насчитывается. Начиная рыл с четырехсот, площадь гнезда почти совсем
расти перестает, а численность, однако же – продолжает. И этот, второй, вариант – совсем
неприятный. Потому что очень сложно с таким гнездом сладить. Было однажды, что
гнездо в восемьсот рыл успешно противостояло трём полным армейским легионам, а это
пятнадцать тысяч солдат, между прочим.
Ну, объехали мы гнездо по кругу, да и поехали к первой попавшейся норе. Вроде
какое-то движение в ней мне издалека еще почудилось, но, когда мы, спешившись,
рогатины снарядив и оружие подготовив, к норе вплотную подошли, никто нам навстречу
не выскочил. В глубине затаились, стало быть. Ну, так тоже бывает – и частенько –
поэтому затруднений у нас такая их тактика не вызывает. Тогда мы их выкуриваем – как
лис из норы. Наломали хвороста в ближайших кустах, нарвали травы свежей, четыре
человека с рогатинами поверх норы наизготовку встали, а двое с костра дым в нору гонят.
Дым вверх идёт только пока горячий, стоит ему остыть – он тяжелей воздуха становится и
вниз стекать начинает. Так что рано или поздно вся нора дымом заполняется и гиттоны в
ней сидеть уже не могут.
Ну вот – выскочил. С хриплым ревом, головой трясёт, лапами от слезящихся глаз
дым отгоняет. Двое с рогатинами его тут же «в клещи» взяли, чтобы он обратно нырнуть
не смог, двое у норы остались – следующего поджидают, а все остальные – арбалеты в
мечущуюся по поляне бочкообразную тушу разрядили. Гиттон этого как будто даже не
заметил – любая другая живая тварь в такой ситуации хоть как-то да отреагирует – пусть
даже и не начнёт с визгом кататься по земле, но хотя бы вскрикнет или вздрогнет. Но
только не гиттон – боли они, такое впечатление, вообще не чувствуют. Серьезное ранение
