– Может быть. – Рашид вышел из воды и присел на траву, глядя в голубое небо и размышляя.
Тора подошла и присела рядом с ним.
– Спасибо, что привез меня сюда, – сказала она, отряхивая влажный подол платья и разглядывая узор хной на своих босых ногах. – Это было волшебно. Мне кажется, нельзя стать слишком взрослым для того, что бы шлепать по воде.
Рашид фыркнул:
– Возможно. Учитывая тот факт, что я никогда этого прежде не делал.
– Серьезно?
– Насколько я помню.
– Но когда ты был ребенком, тебя же возили на пляж или что-то в этом роде?
Рашид покачал головой. Он оперся локтями на колени и задумчиво посмотрел на воду.
– В моей школе был бассейн, там я и научился плавать.
– Сколько лет тебе было, когда ты попал в интернат?
– Я не помню. Мне кажется, я всегда там жил. – Он пожал плечами. – Это была хорошая школа в Оксфорде, грех жаловаться.
– А твои родители?
– Мама умерла, когда я был еще младенцем. Я вырос, считая, что мой отец тоже мертв.
– Как это?
Рашид повернулся и посмотрел на нее. Его темные глаза были совершенно пустыми, как черные дыры. Она сразу же пожалела о сказанном.
– Я не знал, что он был жив, пока меня не вызвали на встречу в Сидней, на которой я узнал, что он не умер тридцать лет назад, а погиб в автокатастрофе всего несколько недель назад. Мало того, теперь я являюсь единственным опекуном его двухмесячной дочери. Что бы ты чувствовала, узнав такое?
Она видела ответ в его глазах. Опустошен. Зол. Растерян.
У нее перехватило дыхание. Он был зол в ту ночь, когда они встретились. Именно в тот день он и узнал правду? Неудивительно, что он был так возмущен: отец когда-то бросил семью, и теперь на Рашида возлагали ответственность за ребенка.
– Почему он так поступил с тобой? – Тора неотрывно смотрела на сверкающую в солнечных лучах рябь воды.
– Видимо, он защищал меня. – Рашид смахнул муравья со своей ноги. – Защищал нас обоих.
И он рассказал Торе о том, как его отец был избран преемником эмира, о предательстве Малика, решившего избавиться от наследника престола и его сына, и об изгнании.
– И он ни разу за все это время не связывался с тобой?
– Нет.
– Значит, тебя воспитывали чужие люди?
– У меня были приемные родители. Они хорошие люди, но я никогда не чувствовал себя сопричастным к ним. Я никогда не был частью их семьи.
Это многое объясняло. Неудивительно, что он чувствовал себя неспособным позаботиться о маленьком ребенке.
– Тяжело взрослеть в такой обстановке.
– Все было не так уж плохо, как мне кажется. Возможно, у них не хватало для меня любви, но мне привили дисциплину. Я был лучшим учеником в школе и в спорте.
