Она растерла в ладонях немного ароматного геля, положила руки ему на плечи, медленно помассировала.
Он сделал шаг назад, задел бедром кран, сдвинул его на несколько сантиметров влево.
Из обжигающей вода стала теплой.
– Возможно, это самое правильное решение, Василе. Позволить мальчику забыть свою травму.
Василе был сложен как бог, ему бы учиться на спортивном факультете, играть в регби. А он стал психологом. Женские пальцы следовали за изгибами его торса, спустились ниже, погладили сильный мускулистый живот.
– Если у него в мозгу прячется призрак, пусть остается там навсегда… – едва слышно произнесла она.
– Ты пропустила один этап.
Вода стала ледяной, но они этого не заметили – уж слишком напряженный был момент.
– Прежде чем приговорить призрака к заключению и оставить его доживать свой век в одной из клеток мозга Малона, я должен его найти, посмотреть ему в глаза, приручить. А если потребуется, скрестить с ним шпаги…
Она приподнялась на цыпочки и прошептала прямо в ухо Василе:
– Опасная затея, верно?
Телефон звонко тренькнул – новое сообщение.
– Снова твоя сыщица?
Василе с невинным видом вздернул брови, ухмыльнулся, потянулся за лежащим на раковине мобильником и взглянул на экран.
Веселость мгновенно исчезла с его лица.
– Что-то случилось?
Номер неизвестен.
Фотография и текст.
Они смогли разглядеть мраморное надгробие с крестом на фоне пламенеющего неба, но выгравированные на стеле слова и цифры не разобрали.
Кто лежит под камнем? Неизвестный? Ребенок? Может, это семейное захоронение?
Текст был коротким:
>Ты или мальчик. Выбор пока есть.
Она прикусила губу, поежилась.
– Что будешь делать?
– Не знаю. Позвоню в полицию.
– Майорше?
– Не знаю… Бред какой-то!
Она стояла перед ним – красивая женщина с обнаженной грудью. Длинноволосая, длинноногая. Такая же прекрасная, как в день их встречи у Бруно. Потом медленно, движением, в котором не было ничего эротичного, потянула вниз резинку шаровар. Этот жест напоминал какой-то древний колдовской ритуал или ответ на просьбу врача на осмотре.
Она обвела пальцем пупок. Спустилась ниже, к лобку.
– Посмотри на меня, Василе. Смотри и слушай. Видишь этот живот? Он никогда не выносит ребенка. В моей матке никогда не зародится жизнь. Ты можешь подумать: «Сейчас не время об этом говорить…» – и будешь прав. Я не стану грузить тебя жестокими деталями, скажу одно: мерзавец, приславший сообщение, ошибается. Выбора у тебя нет.
Василе смотрел на нее, не веря своим ушам, ничего не понимая. Десять лет учебы и еще десять практической работы психологом не смогли сейчас дать ему подсказку, пролить свет на хитросплетение событий.
