– Ты меня поражаешь…
На улице было тихо, даже мусоровоз еще не приезжал. Кричали чайки, коты заняли позиции вокруг контейнеров на углу.
– И чем же?
– Да ничем! То есть всем. Ты хорош как бог. Ты легавый! И ведешь жизнь почтового служащего.
Даниэль Леви орал, что «хочет любить», ему вторили хористы забытой музыкальной комедии.
– Не понимаю, о чем ты, Дед.
– Проклятье, Ж. Б., хочешь, чтобы я перечислил все, что говорят у тебя за спиной?
– Вообще-то нет.
Элтон Джон затянул Your Song[29], и лейтенант Лешевалье прибавил громкость. Он не спускал глаз с витрины аптеки, наблюдая за мамашей с ребенком на руках возле кассы.
Дед решил проигнорировать нежелание коллеги узнать о себе всю правду.
– Начнем с твоей жены. Все удивляются, как ты мог с ней связаться. Мари-Жо все время тебя достает, ноет, звонит по десять раз на дню, заставляет тащиться домой в полночь, когда все празднуют успешное завершение долгой операции. Ты занимаешься детьми, по субботам делаешь покупки, по воскресеньям починяешь-мастеришь, на неделе таскаешься на родительские собрания… Плюс ко всему Мари-Жо – совсем не Мисс Мира!
Лешевалье не обиделся – разве что слегка удивился:
– Вы правда все это обсуждаете?
– Еще как. Ты в бригаде самый «правильный». Это результат плебисцита у кофемашины. Все жандарметки участка предаются мечтам о тебе, эдакий молодой самец, да еще с нашивками и в парадной униформе. Никто не понимает, что ты нашел в Мари-Жо. Даже наш майор сексуальней твоей жены.
– Особенно с таким носом, как сейчас! – весело ухмыльнулся Ж. Б. – Если однажды Мари-Жо меня бросит, найду себе кого-нибудь вроде Огресс.
– Что значит – вроде? С яйцами, что ли?
– Можно и так сказать…
– А с чего бы Мари-Жо уходить от тебя?
– Да мало ли… Я, как ты верно заметил, легавый. У меня ненормированный рабочий день и куцая зарплата.
Дед прищурился: в аптеку вошел мужчина в надвинутой на лоб шерстяной шапке и куртке с поднятым воротником. Пьеррик ответил напарнику, не спуская глаз с посетителя аптеки:
– Повторяю – ты меня поражаешь… своей тупостью! Всего-то и делов, что найти похищенное в Довиле барахло до Дня святого Валентина и прикарманить несколько цацек.
Из приемника зазвучала старая песня Rolling Stones. «Раскрасить черным»[30].
Ж. Б. сделал потише и ничего не ответил, но Дед не отставал:
– Только жене потом не отдавай, подари какой-нибудь игривой красотке…
Лешевалье как-то странно на него посмотрел, но рта не раскрыл, а поинтересоваться, в чем дело, Паделу не успел: тип в шапке вышел на улицу с большим пакетом в руке, а аптекарша подала условный знак, сняв халат.
