Надежда отошла от кассы в отвратительном настроении.
«Неужели я так плохо выгляжу? – думала она. – Вроде в парикмахерскую ходила совсем недавно… и брови в порядок привела, и за весом слежу… Нет, просто здесь плохое освещение! И вообще, кассирша это сказала из вредности… наверное, проснулась в плохом настроении и теперь старается другим людям тоже настроение испортить…»
Загнав неприятные мысли в глубину подсознания, Надежда Николаевна направилась к лестнице, перед которой висела стрелка с надписью: «Начало осмотра».
Она поднялась на два марша, толкнула высокую дверь и оказалась на пороге огромной светлой комнаты, точнее, зала.
Часть зала была отгорожена колоннами. В глубине стоял рояль, вдоль стен размещались застекленные шкафы и витрины с экспонатами, а на самих стенах висели многочисленные картины, рисунки и гравюры. Среди них особенно выделялись небольшие полотна, выполненные в серебристо-синих тонах.
– Здесь представлены работы не только самого Михаила Романовича, – раздался рядом с Надеждой негромкий голос, – не только самого Каргопольского, но также его друзей и современников. Многие из этих работ подарены Михаилу Романовичу его учениками и коллегами, некоторые поступили в наш музей по программе обмена экспонатами с другими музеями…
Надежда обернулась и увидела невысокую, худенькую женщину в платье неопределенного цвета. Женщина была молода, но на лице уже появились преждевременные морщинки, бесцветные волосы собраны на затылке в хвостик. Она была бледна, как тень, на лице – ни капли косметики, даже губы не подкрашены. Но самым заметным в ней было выражение какого-то вечного испуга. На бесформенном платье был приколот бейдж: Вера Ведерникова.
– Здравствуйте! – проговорила Надежда приветливо. – Вы – экскурсовод?
– Ну, не совсем экскурсовод. – Молодая женщина испуганно оглянулась, затем выдала вымученную улыбку. – У нас музей маленький, штат скудный, так что я совмещаю работу экскурсовода и хранителя…
Где-то за стеной зазвонил телефон. Ведерникова вздрогнула и еще сильнее побледнела. Бросила в сторону телефона затравленный взгляд, но тут же успокоилась. Точнее, не успокоилась, а взяла себя в руки, вспомнив, очевидно, что она находится на работе.
«Чего она так боится?» – подумала Надежда. Вслух же произнесла:
– Да, музей у вас действительно небольшой, я о нем раньше даже не слышала. Узнала только случайно из Интернета…
– Да, про наш музей мало кто знает, – подхватила Вера. – Интерес к творчеству второго сецессиона и самого Михаила Каргопольского не соответствует истинному масштабу этого культурного явления…
