…Надо начинать бурение, однако не бурим уже третий день. В журнале вахт, в графе пробуренных метров, бурильщики смена за сменой ставят черточки. Забой не увеличивается ни на метр. Кажется все делаем, чтобы прервать, наконец, этот злополучный частокол неудач, но что-нибудь , да срывается.
Мастер с утра сделал всем такой втык, что вахта, включая Дмитровича, бегала рысью. Все вдруг стали страшно деловитыми, и каждый старался показать, что нагоняй к нему не относится. Особенно неприятно было, когда в разгар постоянных осложнений появлялся на буровой Лысенко. Несколько минут он стоял молча, наблюдал за действиями людей, и в этот момент как назло работа не ладилась. Мастер раздражался и громко кричал: «Давай, давай. Делай быстрее». Сам, однако, никогда не помогал. За ним так и укрепилось прозвище: «Давай-давай».
Лысенко — крепкий сорокалетний мужчина. Что-то не заладилось у него в научном институте, и он поехал в экспедицию начальником смены. Однако и здесь неудачи преследовали его. Назначили человека мастером в бригаду. Мешки под грустными глазами, недовольное выражение лица, углубленность в какие-то думы — таков был наш начальник. Работа у нас не клеилась, и от этого он раздражался еще больше.
— Бурить будем или как? Когда, наконец, метры у нас пойдут?
После смены Лысенко угрюмо молчит, потом, все более раздражаясь, перечисляет промахи.
— Тимофеич, — примирительно говорит самый опытный бурильщик Яцков, — дело направится, а горячку пороть не следует. Говорят, поспешай не торопясь…
— Вот я и вижу, что ты не торопишься, — обрывает его мастер. — Хвалиться тоже тебе нечем.
Сергей не отвечает на колкость. Молча постоял и вышел, осторожно прикрыв дверь балка. На буровой была его вахта.
Эта привычка у Яцкова укоренилась накрепко. Перед сменой, не торопясь, обходит хозяйство буровой. Заглянет в превенторную будку, проверит запас химреагентов, послушает насосы. Потом подойдет к самописцу, посмотрит, как поработала предыдущая вахта. Лишь после этого подходит к пульту.
Его мешковатая, невысокая фигура слегка покачивается на ходу, шапка смешно выглядывает из-под каски. Добрая улыбка прячется в щеточке усов. Медлительность Яцкова порой выводит из равновесия сменщиков.
— Родионыч, невесту выбираешь, что ли? Давай начинать в темпе. Быстрее закончим свечи спускать, да бурить начнем. — Женька Моторин нетерпеливо постукивает по трубам на «подсвечнике».
— Не суетись, — осаживает его Яцков. — Не спеши к богу в рай. Ты вахту-то хорошо принял? — спрашивает Сергей Родионович и становится, наконец, к пульту.
