Тракторный кран поднимает на площадку контейнер с утяжелителем. Задача предельно проста — два кубометра смерзшегося черного порошка перебросать в раствор. Начал успешно. Два шага к контейнеру, два к растворному желобу. Лом и лопата меняют поочередно друг друга.
Фуфайка летит в угол, каска все время лезет на глаза — ее тоже долой. Два шага туда, два обратно. Одежда делается мокрой и неприятно липнет к телу. Остановиться бы на минуту, передохнуть, но рубаха застывает, и зябкая дрожь пробегает по спине. Надо двигаться! Но руки не могут удержать инструмент: лом выскальзывает из рукавиц, лопата высыпает реагент на полдороге.
Контейнер — полупуст. Два шага вперед — два назад. Рукавицы летят в угол. Руки за пазуху, пальцы ноют, ощущая тепло, просят пощады.
Раскисать нельзя. По настилу бухают торопливые шаги. Из-за угла показывается Гордеев. Вдвоем дело движется быстрее, и вот уже бросаем в раствор последнюю лопату реагента. Выпрямляем спины, улыбаемся. Немного можно отдохнуть.
— Мужики, — раздается сзади, — машина пришла с базы. Разгружать быстро. — Помощник мастера Владимир Шиков спор в делах и словах. Черный полушубок снова скрывается в клубах пара.
В кузове мощного тягача гора мешков. Пятьдесят килограммов хлопается на плечи. Ступени обледенелого трапа, скрипучая дверь, поворот за угол — ноша летит на пол. Живой конвейер работает четко, но мешки становятся все тяжелее, и темп работы замедляется. Водитель поглядывает на часы: серпантин метельных струек завихряется вокруг колес, успеет ли он проскочить дорогу до пурги? Шиков аккуратно вешает полушубок на ручку кабины и взваливает мешок на плечо.
…Смену сдали вахте Подосинина. Гриша, кажется, учился в начальных классах, когда впервые появился на буровой — принес завтрак отцу. С тех пор прошло двадцать лет, и парень сам стал классным бурильщиком, сменил Кавказ на Ямал, перевез сюда семью. Отец и мать работают на базе, а жена Ирина с ним на буровой — лаборанткой.
Бурение Гришу затянуло накрепко. Для него — это жизнь без остатка, поэтому разговоры о поисках места в жизни воспринимает скептически. Впрочем, он вообще не любит лишней болтовни. Взгляд внимателен и насмешлив, из-под низко надвинутого капюшона штормовки смотрят суровые серые глаза. Делает он все основательно и терпеть не может суеты и скороспешки. Всякий непорядок вызывает в нем тихо клокочущий гнев.
Даже своей Ирине не прощает оплошностей. Впрочем, на работе Подосинин с ней никогда не разговаривает. Делает вид, что не замечает. Сумрачные глаза смотрят сквозь человека, мысли его кочуют где-то далеко. Он хмуро кивает Дмитровичу и сразу встает за пульт. Жизнерадостного Диму такая неприветливость коробит, но он так замерз, что только обиженно машет рукой и бежит в балок.
