— Но, с другой стороны, если бы Курмышкин не принес этих стихов — тебе в голову не пришло бы издавать стенгаз.
Это верно. Как удивительно иногда умеет Сильва найти хорошее даже в плохом; а сама простейших вещей не понимает. Сейчас особенно тяжело, что мы с ней в натянутых.
22 октября.
Просто даже досадно, какие маленькие ребята бывают иногда скрытные. Вот, например, Махузя Мухаметдинова. Она не ходила в школу, а следовательно, не была на собраниях форпоста целых две недели. Когда я сегодня стал у ней добиваться причины — ничего не добился.
— Может, больна была?
— Ньет.
— Уезжала?
— Ньет.
— Родители не пускали?
— Ньет.
Я из этого вывожу, что мне, как вожатому форпоста, нужно обследовать семейное и имущественное положение пионеров, входящих в форпост. И держать связь с родителями.
24 октября.
Сегодня мне Октябрь таинственно, по секрету сообщает:
— А знаешь, Владленыч, что Гаська Бубин рассказывает?
— Что?
— Будто его отец — фершал, так они с другим фершалом водкой мертвого скелета поят.
— Какого еще мертвого скелета?
— Катьку.
Я призвал Бубина и все велел рассказать. Так как Бубин заикается, то его трудно понять. Я, в общем, уловил только то, что действительно у его отца есть скелет и что его отец пьет водку.
Сначала я не хотел ввязываться в это дело, но потом рассудил так, что если это делается на глазах у пионера, входящего в наш форпост, то я обязан вмешаться. Решили сделать вот что. Когда к Бубину отцу придет в гости другой фельдшер, его товарищ по больнице, то Гаська позовет Октябку (в одном дворе живут), а Октябка мигом слетает за мной. Самому Гаське Бубину уходить из дому нельзя — отец не позволяет.
25 октября.
Большая неприятность. Зин-Пална вызвала меня сегодня в учительскую и спрашивает:
— Давно вы, Рябцев, стали практиковать кулачные расправы?
Я сразу догадался, в чем дело.
— Это, наверное, насчет буржуйчика Григорьева, Зинаида Павловна?
— С какой стати вы его избили? Это что: классовая борьба, что ли, по-вашему?
— Если вы будете надсмехаться — я уйду.
— Да нет, я без иронии, серьезно спрашиваю: вы в этой драке видите классовую борьбу?
— Конечно, может, тут есть кусочек и классового инстинкта. Но главное — в том, что он первый начал приставать к ребятам.
— Ну, знаете, уважаемый педагог… Довольно. Я потеряла терпение. Так как, по-видимому, с ячейкой (Мы приписаны к фабричной ячейке, но Иванов перешел оттуда в уком.) — с ячейкой вы не считаетесь, то мне придется пойти в уком. Ведь в конце концов нужно выяснить: какими правами вы пользуетесь, какие задания вам даны и что вы из себя представляете как руководитель первоступенских малышей?
