— Придется, ин, Аленушка, умирать и впрямь, — неожиданно спокойно для Яги ответил леший. — Камуна, что ль, какая землю русскую рушит: водяной на Бучихе намеднись сказывал… Прет их быдто несметная сила, у хресьян картофель отбирают и такое делают, что смерьти подобно.
— Я те вот покажу камуну, — уже смягчаясь, ворчнула Малявиха. — Велю вот русалкам защекотать тебя до родимчика, и про камуну позабудешь. Иди, что ли, шти разогрей вчерашние, не то попреет тебе от меня ухватом по харкалу… Последней ноздри не досчитаешься.
— Да я что ж, Аленушка, мне что, — смирно сказал леший и боком, мимо Яги, просунулся в избу.
В это время из кустов на полянку выпорхнула крохотная малявихина внучка Кикиморочка. Вертясь и гримасничая, она на одной ножке подскакала к Яге и уверенным, привычным к ласке движением схватила бабушку за руку.
— Ах ты, умница моя хорошая, — сказала Яга, гладя внучку по зеленоватым волосам. — Пришла навестить бабушку.
— А я где была-то, баушка, — ласкаясь, ответила Кикиморочка. На самой чугунке! Народу там, народу! И все за картошками едут. И у кажного мешок за плечами. А Водяной на Бучихе сказывает, будто ето — камуния, баушка.
— Ах он, старый пес, — свирепо взвизгнула Яга. — Да можно ль так дитю пужать? Егорко, где ты там, поганкин отец, копаешься? Иди сюда, брось шти, — дело есть! А ты, внучка, — беги, отвори сарай.
Леший, кряхтя, вылез из избы и с виноватым видом уставился на Ягу, а Кикиморочка вприскочку бросилась к сараю и отворила его: тотчас из темноты сарая неуклюже повалила на поляну ступа и, поворачиваясь ржавыми, давно нечищенными держалками, стала перед Ягой.
— Ну, ты вот что, Егорко, — сказала Яга, подняв подол и залезая в ступу длинной и острой костью ноги. — Ты скорей скорого жарь на Бучиху да скажи там водяному, чтоб к вечеру на чертовом болоте согнал всех русалок, какие не заняты. Да чтоб у меня живо, — одна нога здесь, другая там, без никаких! А ты, внучка, беги к этому народу, что с чугунки слез, да замани их к болоту, дорогу им спутай. Знаешь, как сделать, деточка?
— Знаю, баушка, — весело ответила Кикиморочка и юркнула в чащу кустов.
— Поворачивайся и ты, — крикнула Яга лешему и вдруг, взмахнув в воздухе пестом, заревела так, что по лесу заухало и отозвалось со всех концов. — Покажу я нехристям, как матушку Русь крестьянскую забижать.
И, ударив со звоном ступу по боку, размахивая помелом, Малявиха понеслась в чащу.
— Выдумает, — добродушно сказал Егорко и, махнув рукой, поплелся было в избу за шапкой, но в дверях осекся, чуть не в живот упершись мохнатому, волосатому парню в солдатской шинели в накидку.
