— А-аставь ты яво, Малин Иваныч, лучше ощо по стакану.
— Ощо-ощо. А он… должон доказать.
— Йййесть бог… и вся святая его.
— Эт-то верно, дьякан… Выпьем.
И не успели выпить, как затюкало, забоцало, забрякало в сенцах, распахнулась дверь, и в горницу полезло соломенное чучело с красным языком, белый лист с черными буквами колебался на чучельном животе:
— Попу в падарок на паминки.
Малина Иваныч вскочил:
— Безззотцовщина, сукины дети!!!
В ответ — гармошка, песня:
Святый божа, святый крепкай,
Поп в чужих карманах цепкай,
Тыгаль-тыгаль-тыгаля.
Да тыгаля-растыгаля.
Бабы визгнули разом, Настя, дрожащими руками за лампу — не опрокинули б — и во время — дьякон лез драться — задел скатерть — на пол полетели тарелки, студень, бутылки —
Стремоухов продрался к выходу, кто-то орал: — лошадь-та, лошадь-та не угнали б, — выскочил в мороз, в колючие взвизги метели; схватили за шинель, за грудки:
— Стой… хто… свойскай?
— Да пусти к ляду… ну вас всех.
— А, да ето никак Стремоухав? — радостно, удивленно.
— Ну да, я. Пусти пройти. Чего беснуетесь?
— А поп — сволачь, контра… Иди, самогон есть! Рррробя, Стремоухову самогону!
— Да ну вас и с самогоном-то, пусти пройти.
— Рробя, гражданину… товарищу Стремоухову пройтить. Пропускайтя-ааа…
Свернул за плетень, метель ударила в глаза — слепая, бессмысленная, тупая, морозная, злая, как деревня; схватила шинель, стала драть с тела, — врысссь!
— Этак и к утру не дойдешь!
Повернулся, вдохнул ледяную воду ветра, и вдруг — из метели на него:
— Ваань.
Вгляделся — знакомое беленое лицо с приплюснутым носом: словно часть белесого метельного савана.
— Ваань! Ивааан Петрович, да кады ты воротисьси-ты? Ды болюшка ты моя! Да што ж ты меня терзаешь-ты!..
— Отлипни ты от меня, ради дьявола. Ведь, сказано тебе…
— Ды Ваань… Ды… неш я… какая…
Обозлился, где-то в груди стародавнее заходило, больно толкаясь в стенки, но сдержался:
— Баба — баба и есть. С вами свяжись… Не нужно мне… семьи… Понимаеш, што ль…
— Ды Ваничкяаааа… Ды неш я не понимаааю… Ды вернись ты ко мне хучь теперь, голубонь-каааай…
— Уйди… стерва…
Схватил за плечи, повернул, наподдал кулаком в шею; баба плюхнулась в снег, завыла. Быстро пошел прочь, с ветром донеслось:
— Связалси с какой-никакой сууу-кай… Ды неш я не знааааю…
Крепко захотелось вернуться и взбутетенить, вздуть, измордовать до кровей, до мозгов, до полусмерти; остановился; кулак заходил вдоль бедра, как у кошки хвост. Нет; — фуу! — нельзя. Культура.
Быстро пошел, наперекор метели. Не заметил, как дошел до перелеска, прижался лбом к ледяному стволу березы.
