Принял вино из рук красавицы атаман. Но что-то ответить не может маньчжурам, онемел он.
Возвести его казачий чин до такого высокого ранга полководца, тут невольно призадумаешься. Но наверно и его личные черты характера здесь сыграли свою историческую роль, раз всё так, а не иначе получилось.
— Не Чингиз Хан я, а простой казак. И душа во мне русская. Но я искренне рад, что сохранил в живых мирных жителей. И в ходе проведённой военной операции не был даже оцарапан пулей. Погибли только те, кто поднял против нас своё оружие. А оно мирным не бывает! Но это война и не мы её затеяли. Я сейчас ещё больше уважаю ваш народ за его мудрость и гостеприимство. И очень хотел бы всегда дружить с вами. И никогда не воевать, а все спорные вопросы решать за этим богатым столом! В кругу таких красавиц.
Легонько обнял красавицу Лука своей богатырской рукой и по-отечески поцеловал её.
Он и сам был великолепен: рослый и статный, с искрящимися задором голубыми глазами и пышными усами. А серьёзные годы и его душевность ещё больше придавали ему казачьего великолепия. Хоть картину с него рисуй. И засмущались, зарделись ярким румянцем все девушки без исключения.
— Любо атаман! Любо! — громогласно поддержали атамана, его казаки.
— Ох, и славный с него получился бы войсковой атаман! Этот за своих казаков души не пожалеет, не то что буйной своей головушки.
— Любо!
Пьют казаки и едят от души и уже им, кроме еды, простого человеческого общения требуется.
Видит Федоркин, что маньчжур возле стола крутится. И чуть ли не силой возле себя усаживает.
— Как тебя зовут? — совсем по-дружески спрашивает его казак.
Тот испуганно отвечает:
— Вень! — и так далее, всё по-своему.
Но Федоркину и этого достаточно.
— Венька значит! Друг ты мой закадычный.
И уже совсем, как своего старого и лучшего друга, непринуждённо хлопает его по плечу.
— Грех за это не выпить Вениамин. Грех большой! Когда мы ещё с тобой встретимся?
Наверно, уже никогда! Такая у нас служба казачья: сегодня здесь, а завтра в другом месте будем.
Пей Венька! Только не с напёрстка, как у вас принято, а с нашей посуды. И чуть ли не стакан ему протягивает, выполненный в форме красивой вазочки. Вот эта пойдёт посуда, уже по-нашему будет!
В другом месте Вана окрестили Иваном. И тоже казаки чуть ли не литр ему в руки суют — пей!
И там красивая хрустальная вазочка, только размер другой. Но всё наливается до краёв, иначе счастья не будет. Уморительно смотрят казаки, как пьют их новые друзья свою водку, в гигантских для них дозах. И от этого спектакля, чуть ли не навзничь, на свои подушки не падают. Веселятся казаки!
