Немецкий канал в этом месте был прямым, как стрела, и настолько широким, что двое мужчин могли встать тут плечом к плечу. Благодаря бледно-синему отсвету путники прекрасно видели цементные полукруги баррикады, черные, словно уголь, дыры бойниц и находящуюся между ними стальную плиту закрытого прохода.
— Кто должен стоять сейчас на посту? — спросил обеспокоенный проводник, когда после довольно долгого времени ему так никто и не ответил.
Его брат вытащил из кармана затрепанный блокнот, перевернул несколько пожелтевших страниц в поисках нужной, а потом, не отводя глаз от бумаги, произнес:
— Рубин и Полурослик.
— Эй! — крикнул сталкер, пытаясь обратить на себя внимание охраняющих проход гвардейцев.
Он миновал оградку, встал рядом со сбитым из досок столом, снял со спины лук и положил его на неровную столешницу. Минутой позже туда же легли пояс с мачете, три ножа, рюкзак и остальные вещи.
Худощавый медленным шагом приблизился к баррикаде. Все время говорил, звал обоих охранников по именам. Приблизился на пару метров к бетонной стене, но ответа так и не получил. То, что блокирующая проход железная плита была закрыта на четыре засова, Учителя не удивило. В такие опасные времена обитатели анклавов, расположенных на обочине, имели право охранять свой дом любым доступным способом. Но Помнящий, однако, не понимал, почему они никого не оставили на посту: все свидетельствовало именно об этом. Проводники выглядели растерянными и пойманными врасплох таким-то поворотом дела.
Худощавый сталкер как раз остановился перед самой баррикадой, на краю ведущего ко входу гофрированного помоста, на которую в случае нападения обороняющиеся могли лить горящее масло. Однако против одного безоружного человека никто не применил бы оружия массового поражения постъядерного мира. И все же сталкер заколебался перед входом на гриль — как на жаргоне гвардейцев назывались такие места.
— Рубин?! Полурослик?! — крикнул он снова. — Это я, Шуруп! Пришел с Гвоздем, как мы и договаривались! Я привел клиентов к Горлуму!
Учитель улыбнулся, поглядывая на стоящего рядом с ним сталкера. Получается, он узнал их не слишком-то оригинальные прозвища. И хотя они были предельно тривиальны, чтобы он сумел связать их с одним из знакомых ему мест, одно он знал наверняка — судья анклава, в котором парни воспитывались, не принадлежал к людям интеллектуальным или начитанным — ну ни капли фантазии. Вот Иной — другое дело, это невозможно было не признать. К тому же, был он точен в оценках. Умел верно подсказать родителям. Помнящий знал его достаточно, чтобы без труда распознавать ассоциации, которые приводили к тому или иному выбору. Взять хотя бы сына предводителя, Белого…
