Они не закричали. Сжав руки, уставились друг на друга. Он! Но вот оцепенение прошло, и они помчались к старшим. Помчались как ветер.
Как ветер. Не останавливаясь, не спотыкаясь, мчались вокруг скалы.
Вскоре они столкнулись с Онунном и Халвором.
— Оп здесь! — закричали они. — Мы видели его!
Кнут и Сигрид были маленькие, и их слова вызвали у старших недоверие. Сами-то они никого не встретили. Да и эти вряд ли видели лося. Разве что белку.
— Да ну? — засомневались Онунн и Халвор. — Небось это белка была.
Кнут и Сигрид оторопели.
Вот что значит быть младшими. Но если они на самом деле видели лося? Они поискали глазами старика, может, он поддержит их, однако его нигде не было.
— Это был кто-то большой! — Их распирало от сознания собственной правоты.
— Сходим туда вместе, — предложили Онунн и Халвор. — Хотя мы все равно вам не верим.
Понимая свое бессилие, Кнут и Сигрид промолчали. Но ведь это же правда! Они побрели впереди, снова взявшись за руки, на этот раз их объединяло чувство обиды.
Идти было недалеко.
— Здесь, — сказал Кнут.
Сигрид повела рукой вокруг себя, но это не придало их словам убедительности.
— Я так и думал… — насмешливо начал Онунн. Но все обидное, что он собирался сказать, застряло у него в горле, потому что теперь и он кое-что заметил.
Это был лосиный помет, настоящий лосиный помет. Онунн никогда раньше не видел его, но ошибки тут быть не могло — перед ним лежал лосиный помет.
— Значит, это все-таки правда, — прошептал он, потрясенный, и огляделся.
— А вы нам не верили! — от волнения еле слышно сказали Кнут и Сигрид.
Дети примолкли. Они этого не ожидали. Халвор тронул помет пальцем.
— Теплый, — сказал он, и все вздрогнули.
Кнут и Сигрид испуганно заревели, только теперь до конца осознав случившееся.
Онунн с Халвором тоже побледнели. Они уже не чувствовали себя старшими, страх заразил их. Оба начали всхлипывать. И не стыдились этого.
Слезы помогли. Детям стало легче. Вскоре страх и вовсе прошел.
Тогда они заторопились и, взявшись за руки так, чтобы младшие оказались в середине, побежали золотым лесом вокруг скалы, к старику.
Старик услышал, как они бегут, и поднял голову. На сердце у него было тяжело, он прислушивался к своим коленям.
Они уже не дрожали…
Солнце струилось сквозь листву, но старик не видел его. Он перебирал в памяти всю свою долгую жизнь, готовый, точно ястреб, выхватить все, что было в ней хорошего. Много ли хорошего было в его жизни? Кое-что было. Только что может служить мерой?
