– Если ты хочешь, чтобы он здесь пил, тебе придется позаботиться о его благополучии.
Хиро кивнул, соглашаясь с наказанием, и обратился к Сукэ:
– Ты сегодня ел рис?
– Рис? – На рясу Сукэ посыпался маринованный редис. Казу отклонился, чтобы на него ничего не попало. Монах решительно покачал головой: – Не сегодня.
Хиро поймал взгляд Гиндзиро, сложил руки наподобие миски и произнес слово «рис».
Гиндзиро отрицательно покачал головой, но когда Хиро вытащил две серебряные монеты, торговец вздохнул и исчез на занавеской, отделявшей лавку от жилых помещений и сакэварни за ними.
Хиро отпил сакэ из своей чашки, которая была все еще наполовину полной с того момента, как он налил в нее из первой бутылки. Ферментированный рис был сладким, но обжигал горло, словно яд. Мало что было для Хиро более неприятным, чем необходимость притворяться, что ему нравится сакэ.
Хиро с Казу потягивали сакэ из своих чашек, в то время как монах, прикончив выпивку Хиро, перешел на бутылку Казу. Когда рис был готов, Хиро отдал Гиндзиро две серебряные монеты и еще одну за сакэ. Это было двойной переплатой, но Хиро не возражал. Излишек денег обеспечивал Сукэ местом, где он мог бы поспать после всего выпитого.
Пока монах ел рис, Казу спросил:
– Тяжелая была неделя?
– Тяжелее, чем обычно, – ответил Хиро. – Но мне уже пора. Стоит ли рассказывать наспех?
Казу согласно кивнул в ответ на завуалированную просьбу.
– Можем пройтись вместе.
Они попрощались с Сукэ, забрали мечи и обули свои сандалии. Хиро вышел на середину улицы и направился на север.
Казу подождал, пока они не отошли от сакэварни на некоторое расстояние.
– Что тебе нужно?
Он говорил тихо, чтобы быть уверенным, что их никто не подслушает, но свой отполированный акцент сохранил. Казу никогда не снимал маску, отточенную для сёгуната.
– Слышал об убийстве в Понто-тё, которое произошло сегодня утром? – спросил Хиро.
Казу покачал головой:
– Я так полагаю, это не твоих рук дело.
– И не твоих? – спросил Хиро.
– Ты же знаешь, я не беру подобных заказов. Мое место в окружении сёгуна слишком ценно. – Помолчав, Казу добавил: – Что случилось?
– Самурай, убит в чайном доме.
– А почему ты мне задаешь вопросы?
– Имя убитого Акеши Хидэёши.
Удивленное выражение на красивом лице Казу говорило о том, что следующий вопрос, который собрался задать Хиро, уже не нужен.
– Генерал? – уточнил Казу. – Кузен Акеши Мицухидэ?
Пришла очередь удивляться Хиро.
– Откуда тебе известно это имя?
– Любому человеку из сёгуната оно известно, – ответил Казу. – Я был бы плохим писарем, если бы забыл его, учитывая, что я писал приказ, обрекающий его на смертный приговор, если его нога ступит на земли Киото. По распоряжению сёгуна, конечно. Он был просто в ярости, когда Мицухидэ сбежал под командование господина Оды.
