— Серафима Карловна. — Она протянула руку. — Обознались, выходит?
— Обознался.
— Это, может, и хорошо, — сказала она. — Если свои не признают, то уж другие-прочие — тем паче…
Да, для оперативной работы Ищенко подходила в самый раз. Обыкновенная гражданочка, каких много встретишь по стране — ив городе и в деревне…
Ждал такого бравого мужичка, а тут — тётечка… На секунду у меня промелькнула мысль: может быть, это финт Кукуева, замначальника следственного отдела прокуратуры края? Все-таки не какой-нибудь опытный мужчина, а всего-навсего женщина… Что ж, поживём — увидим.
— Садитесь, пожалуйста, Серафима Карповна, потолкуем. Без вас я как без рук. И уйма вопросов…
Она достала из хозяйственной сумки пачку «Беломора».
Закурила.
— Прежде всего, как устроились? — спросил я.
— Вы не беспокойтесь, Игорь Андреевич, у меня здесь родственники. Считайте, как у себя дома…
— Хорошо. Вы с самого начала принимали участие в предварительном следствии?
— От и до.
— И не удивляетесь, почему я снова взялся за него?
Она просто ответила:
— Начальству виднее. С горки, как говорится…
— Оно, конечно, так. Но ведь внизу, под горкой… коечто получше разглядеть можно.
— Можно. Но вот нужно ли, это не нашего ума дело.
— Вы так считаете?
— Конечно, мопнГбы покопаться основательнее. Проверочек провести побольше. А раз дело ясное, зачем тянуть?
Других дел много.
Я заметил, что говорит она не очень решительно. И оспаривать действия моего предшественника не берётся.
— Серафима Карповна, как получилось, что не допросили Марию Завражную? Ближайшая подруга умершей…
— Очень просто. Её тут не было во время следствия.
— Как это? Она ведь в тот день была с Залесской на работе.
— — Была. А через день в отпуск уходила. Супруг её, тракторист с Поволжья, из-под Оренбурга. Он приезжал ha посевную. Обженились, как говорится, в два счета. И выходит, повёз молодую жену родным показать.
— Но ведь можно было послать отдельное требование?
— Можно, — вздохнула Ищенко. — А потом дело прекратили…
— Ну что ж, вопрос ясен. Может, и правильно. Говорил я с Завражной, но без толку. Странный человек. Все время куда-то нос воротит. Молчит. Боится, что ли…
— Просто вы ничего не знаете о ней.
— А что такое?
— Глаза у неё одного нет. Искусственный.
— Вы с ней виделись?
— Нет. По разговорам.
Да, товарищ Чикуров, тебе следует поставить в случае с Завражной двойку за наблюдательность. Но я не сдавался:
— Мало ли люден с увечьями. Свыкаются. У нас в институте был один слепой студент. Общительный, весёлый человек. В красном уголке, в общежитии, первьяд приходил к телевизору. Не пропускал ни одного нашумевшего спектакля…
