— Осмотр перегона дал результаты?
— Пока нет. Что у вас?
— Пассажир пропал ночью… Из тринадцатого вагона. Я послал сообщение, приметы.
— Вот это новость!
— Ш-шештого пути… — донеслось с перрона. — Отправляется…
Денисов заторопился.
— Кроме того, потерпевший прямо-таки настойчиво искал пассажира с собакой… Надо проверить! На багажном дворе около часа ночи произошел инцидент: кто-то ударил собаку. Вызвали постового… Кому что известно?
Было слышно, как там, в Москве, кто-то щелкнул зажигалкой.
— Вы же сами были на посадке!
— В качестве пассажира… Что я видел! Обязательно проверь…
Дежурный с выгоревшими ресницами тревожно встал у окна. Перронное радио молчало. Сколько прошло после объявления дикторши: минута? три?
— Теперь главное: ты кого-то записал на платформе… — Закончить он не успел.
— Отправился! — тонко, почти фальцетом крикнул дежурный. — Пошел! Быстрее!
— Телеграфируй по ходу астраханского. Сейчас каждая мелочь…
Девушка-сержант, которую Денисов сразу не заметил, настежь открыла дверь — волна приторного запаха ворвалась в помещение. Дежурный почти силой выхватил у Денисова трубку.
Рослая, в кожаной юбке проводница тринадцатого, Галя Пятых, встретила Денисова и Антона как давних знакомых…
— Чайку? Кофе? Хотите в ресторан за лимоном сбегаю?
В ней все было чрезмерно — голос, доброжелательство.
— Не стоит, пожалуй. Пришел пассажир? — спросил Антон.
Пятых покачала головой:
— По всем вагонам прошла. И по радио объявили. Пропал.
— Покажите его купе.
Она пошла впереди, занимая почти весь просвет узкого коридора. Остальное закрыл собою Антон. Купе было последним в ряду.
— Открывать?
— Пригласите двух пассажиров, — Антон поправил форменный галстук-регату, который надел, несмотря на жару. — Можно из соседнего.
В присутствии понятых Денисов «тройником» открыл дверь.
Вагон был поставки до шестьдесят третьего года — с шестью пепельницами в купе — четырьмя внизу и двумя над верхними полками. Вместо пластика для внутренней облицовки был использован линкруст с унылым рисунком цвета старости.
— Тишина и покой, — сказала Пятых.
Следов ехавшего в купе пассажира не чувствовалось. Три полки были застелены, к ним никто не прикасался, на четвертой — постель была смята в середине. Денисов осмотрел пикейное покрывало — его не поднимали, подушка выглядела только что взбитой.
Было трудно представить человека, просидевшего ночь, не сдвинувшись с места.
— Чудно, — заметил один из понятых — моторный, с колючими глазами. Купе заперто, никого нет. Что же он, в окно вылетел?
