В кассе никого не было, даром что над окошком горел фонарь. Я дошел до конца платформы, по железным ступенькам спустился вниз, обогнул осиновую рощицу и увидел обыкновенный пристанционный дом, вернее, строение в восемь окон, приземистое, крытое вечным шифером, который местами тронулся зеленцой, и явно поделенное между двумя семьями железнодорожников, так как одна половина здания была выкрашена светло-серым колером, а другая чем-то похожим на голубой. Четыре окна слева были безжизненны и темны, но четыре окна справа радовали глаз занавесками в мелкий цветочек, из-за которых струился приятный свет. Я обошел это строение справа и обнаружил входную дверь, обитую дерматином, с медной профессорской табличкой, обозначающей имя и фамилию тутошнего жильца; фамилия была обыкновенная Кузнецов.
Я сдержанно постучал. Кто-то сказал: "Открыто!" - и я вошел. В довольно просторной комнате, за непокрытым столом, на котором стояла только керосиновая лампа, сидел человек лет сорока и шил. Я попросил прощения за беспокойство, справился у хозяина, как мне добраться до города Мордасова, и ни к селу ни к городу, вероятно от неловкости, пояснил, что в Мордасове меня интересует исключительно дефенолантрацетная кислота. Хозяин внимательно на меня посмотрел и вот что сказал в ответ:
- Всем нужна дефенолантрацетная кислота! - Чего-чего, а такого я от него нимало не ожидал. - Всем нужна дефенолантрацетная кислота, только вот какая вещь: до Мордасова вам сегодня не добраться, потому что регулярного транспорта туда нет. Не пойдете же вы в самом деле туда пешком, да на ночь глядя, да еще по щиколотки в грязи... Вот завтра утром придет на станцию молоковоз, и, как говорится, - счастливый путь.
Поскольку хозяин уж очень меня подивил ответом, я к нему присмотрелся: мужик как мужик, курчавый, лопоухий, с передними зубами из нержавейки, которые производили то обманное впечатление, как будто у него на лице гуляет улыбка, а он ее стесняется показать.
- А что, - нерешительно спросил я, - дорога на Мордасов совсем плоха?
- Хуже некуда! - сказал Кузнецов, перекусив нитку. - Это не дорога, а чистая Сибирь! Ни по какой погоде проезду нет! Только я думаю, что это они нарочно...
- Что нарочно? - воскликнул я. - Почему нарочно? И, собственно, кто они?!
- Слушай, мужик: давай я тебя лучше чем-нибудь покормлю?..
Я охотно принял это предложение, тем более что за весь световой день съел только пару крутых яиц. И четверти часа не прошло, как хозяин выставил на стол кастрюлю супа - это была куриная лапша, сковородку картошки с салом (сало было, по всей видимости, свое) и буханку теплого еще хлеба (стало быть, хлеб тут пекли самосильно), и мы с Кузнецовым принялись за еду.
