- Сердце Халруаа ищет твоего совета, — тихо произнес король Залаторм.
Не тратя времени понапрасну, Залаторм описал боевые заклинания, что два дня назад высосали живые соки из сотен людей, призвав огромную водную элементаль, а затем подняли трупы, создав армию нежити.
- Что за маг, живой или мертвый, мог сотворить подобное заклинание? — закончил он.
Залаторм открыл свой разум, прислушиваясь к тихому ответу, к знакомым, поющим голосам эльфийских мудрецов, умерших много лет назад. Заунывная, бессловесная песнь внушала страх. Волна эмоций, словно ледяной шторм, захлестнула мага, похищая дыхание и останавливая сердце.
Боль, словно от удара, сжала грудь Залаторма, заставив отшатнуться назад. Он тяжело повалился на пол у единственной двери, не в состоянии дышать или двигаться. В течение долгих мгновений магу казалось, что здесь, в этой комнате, он найдет свою смерть.
Наконец, магия исцеления, более древняя, чем страх мудрецов, пролилась от малиновой звезды.
Сердце короля болезненно вздрогнуло, а затем вернулось к нормальному ритму.
Медленно агония отступала. Малиновая звезда снова спасла своего создателя.
Снова она дала Залаторму ответ, который тот не мог отыскать нигде более. Драгоценный камень был бессмертной историей, тысячелетиями опыта, навечно застывшими в едином мгновении. Залаторм знал, за всю долгую историю Халруаа был только один маг, способный вселить такой ужас в сердца застывших во времени мудрецов. И хоть не единого слова не было произнесено, маг получил ответ.
Каким-то образом Ахлауру удалось вернуться.
Несмотря на то, что лучи солнца едва заглянули за городскую стену, на улицах вокруг дворца Залаторма кипела жизнь. Маттео стоял рядом с королем, наблюдая за тем, как тот принимает просителей, что тянулись неиссякаемым потоком.
Это был первый день, который Маттео встретил в качестве советника Залаторма, и он уже с трудом боролся с желанием ерзать, словно школьник. Король поручил защиту королевы Беатрикс. Так почему бы на этом не остановиться?
Маттео не мог понять настойчивого желания Залаторма чтить собственный обычай ежедневных аудиенций. В столь необычные времена подобная рутина казалась неуместной, словно безмозглая овца среди единорогов!
Напоминания о последних битвах виднелись всюду. Рабочие все еще очищали столицу от мусора и завалов. Погребальные костры в садах, лежавших за пределами города, не потухали ни на мгновение. Плакальщицы пели свою скорбную песню в гробовой тишине, затем уступая свои места другим. Их душераздирающие стоны взмывали вверх вслед за клубящимся дымом, сопровождая души павших жителей к богам, а их пепел — к небесам.
