К полиэтиленовому пакету была приколота записка: «Эй, Барни, — ты должен мне 5 долларов 25 центов. Не вздумай увиливать на этот раз, иначе к заходу солнца забудешь как тебя звали». И подпись: Клат.
Хорошее настроение Норриса не могла испортить даже категоричность записки. Шейла Брайам была единственной сотрудницей Конторы шерифа, которая считала, что он похож на героя передачи «Близняшки», причем Норрис догадывался, что она также единственная, кроме него самого, кто эту передачу смотрел. Остальные — Джон Лапонт, Шот Томас, Энди Клаттербак — называли его Барни, по имени героя, которого играл Дон Ноттс в известной программе Энди Гриффита. Иногда это его бесило, но только не сегодня. Четыре дня дежурства в первую смену, потом три дня отгула. Целая неделя тишины и покоя. Жизнь временами бывает прекрасной.
Он достал из бумажника шесть долларов и положил их на стол Клату. «Эй, Клат, живи и радуйся», написал он, расписался с замысловатой закорючкой в конце на обратной стороне бланка для отчета и оставил его рядом с деньгами. Затем он вытряхнул форму из пакета и направился в мужской туалет. Переодеваясь, он беспечно насвистывал и, поднимая поочередно то одну, то другую бровь, разглядывал себя в зеркало. То, что он там увидел, ему явно понравилось, и он одобрительно кивнул собственному отражению. Ну, сегодня, видит Бог, он в полной форме, в прямом и переносной смысле. Он сегодня в форме на все сто процентов. Пусть все греховодники Касл Рок поостерегутся, иначе…
Он уловил какое-то движение в зеркале позади себя, но прежде чем успел повернуть голову, был уже сграбастан, сбит с ног и повержен на кафельный пол рядом с писсуарами. Голова бумкнулась о стену, фуражка слетела, и вот он уже смотрит в круглую багровую рожу Дэнфорта Китона.
— Что же это ты такое вытворяешь, Риджвик?!
Норрис к этому времени уже начисто забыл о штрафном талоне, который подсунул под дворник на ветровом стекле китонского «каддиллака» прошлым вечером. Но теперь память к нему вернулась.
— Отпусти меня! — он надеялся, что тон будет возмущенный, но вместо него получилось некое испуганное блеяние, и почувствовал, как щекам становится горячо от прилива крови. Сердился он или пугался, — а в данном случае произошло и то, и другое — он всегда безудержно краснел, как девица на выданье.
Китон, ростом выше Норриса на пять дюймов и весом тяжелее на добрых сто фунтов, хорошенько встряхнул полицейского и как ни странно отпустил. Достав из кармана штанов талон, он помахал им под носом у Норриса.
