Обычно я предпочитал бродить по тихим краснодарским улицам и переулкам. Но сегодня изменил своей привычке. Вблизи от нашего института простирался городской парк, и какой-то бес повёл меня именно туда. Нет, я, разумеется, выбрал затенённую аллею, лежавшую как бы на отшибе от весёлой парковой суеты. Она была тиха и почти безлюдна — несколько тёмных силуэтов на скамьях, вот и весь народ. Плетясь в глубоком раздумье, я, помнится, размышлял о сарматах и скифах, и мои ноги, предоставленные самим себе, самовольно привели меня к ярко освещённой арене, покрытой асфальтом, окружённой забором из металлических прутьев. Это была городская танцплощадка. Видимо, ноги полагали, будто они лучше головы осведомлены о потаённых желаниях, подпольно обитавших в глубинах моей души. И не ошиблись. Так показалось тогда. Ибо, бросив рассеянный взгляд сквозь прутья ограды, я увидел Её. Взгляд мой мгновенно очистился от всего теперь уже постороннего, сфокусировался, окреп и подтвердил: да, это Она, единственная во всей мировой истории. Для меня, конечно.
В эти минуты оркестр молчал, переводя дух, и потому Она тоже отдыхала на деревянной скамье, обмахивалась изысканным дамским платочком. Я видел её, можно сказать, царственный профиль. И восседала Она на скамье будто на троне. «Изабелла Кастильская! — воскликнул я мысленно и тут же себе возразил: — Да, куда там до неё Изабелле в придачу с Марией Тюдор». Эти надменные королевы, и вместе взятые, не стоили взмаха её длинных густых ресниц! Я прошёл на танцплощадку, мимоходом сказав билетёрше: «Я в аспирантуру!» — и та, глянув на мой пузатый портфель, не произнесла и звука.
Я прямиком направился к Ней и учтиво произнёс:
— Разрешите вами восхищаться!
Она сначала изумилась — мол, а это что ещё за фрукт, так и читалось в её прекрасных глазах, — а затем с любопытством спросила:
— Если я не разрешу, вы же всё равно будете это делать?
— Буду, — сказал я твёрдо. — В Древнем Риме меня бы называли Принципиальным. С большой буквы.
— А как вас величают сейчас? Ваши современники?
— Нестор Северов, — представился я. — А современники из нашего института говорят так: «Вон идёт Нестор Северов — без пяти минут известный учёный».
— Так вот вы какой! Нестор Северов! — сказала Она с приветливой улыбкой.
Выходит, и эта дива уже наслышана о моей персоне, — я воспринял данную информацию, как само собой разумеющуюся. Моя известность выплеснулась за стены института и теперь растекается по всему городу и даже достигла городской танцплощадки. Рано иди поздно это должно было состояться как историческая неизбежность.
