Видно, он меня уже принял как своего. Я почувствовал себя свободней, но решил держаться по-прежнему официально. К тому же в класс начали возвращаться остальные ученики.
— Функе, сегодня дежурным будете вы. К концу уроков попробуем составить график. Приступайте! Откройте, например, окно. И вообще, товарищи, если не уважаете труд тех, кто убирает вашу комнату, то хотя бы уважайте самих себя. Вы здесь учитесь, дышите этим воздухом. — Слова были казёнными, я сам не раз их слышал от иных людей. Но у меня не было ничего другого.
В коридоре азартно залился звонок, обозначая конец перемены.
— Дежурный, какой сейчас предмет? — Подумав, я добавил: — У нас!
— Русский язык, Нестор Петрович! — доложил Карл, приступив к исполнению своих новых обязанностей.
Я вышел из класса. За дверью, прижав к себе журнал и кипу тетрадей, крутилась та самая Светик, обладательница новенькой комбинации, ждала чего-то, а может, и кого-то.
Наши взгляды встретились, мы оба снова окрасились румянцем.
— Света… Светлана Афанасьевна! Русский язык и литература, — представилась она, несмело протягивая ладошку. — Я жду вас! У меня к вам просьба. Маленькая, но для меня не совсем маленькая.
— Я к вашим услугам, — ответил я по-гусарски, ну разве что не щёлкнул каблуками. Не было шпор.
— Нестор Петрович! Не знаю, как выразиться поделикатней, вы не могли бы заглянуть в мужской туалет?
— То есть… зачем? — Я был озадачен. — Простите, я тоже не знаю, как выразиться… но я уже.
Светлана Афанасьевна покраснела в третий раз. Только за это утро, а впереди её ждал целый день.
— Там скрывается ученик Ганжа. Кстати, он ваш. Как мой урок, он — туда, прячется в туалете. Знает: там он для меня недосягаем. Я же не могу, правда? А вы у нас мужчина.
Ученик Ганжа и впрямь отсиживался в туалете. Он вальяжно развалился на подоконнике и попыхивал сигаретой, увлечённо выдувая кольца. Его поза дышала негой. Он явно намеревался провести здесь все сорок пять минут, отпущенных на русский язык. И я в нём узнал юнца, похожего на трамвайного зайца. Теперь понятно, почему он крался мимо учительской, — опасался Светланы. Впрочем, при ближайшем рассмотрении он оказался моим сверстником, и не столь уж субтильным, скорее крепко сколоченным парнем.
— Ганжа? — осведомился я, подстраховываясь на всякий случай, хотя, кроме нас, тут более никого не было.
— Не угадал. Я — президент Франции, — благодушно откликнулся ученик, любуясь очередным кольцом.
— Понятно. И тебе, так называемый президент, здесь куда комфортней, нежели в классе? — спросил я подчёркнуто брезгливо. — Впрочем, для тебя сортир — самое подходящее место. Ты угадал! И удачно вписался в окружение писсуаров и унитазов. Не отличишь!
