— На кой черт э т о нужно? Ты же цены себе не знаешь!
— Нужно и все…
— Постой, Степан, — вдруг осенило меня, — может, это самое… Ты влюблен?
Услышав это слово, он резко выпрямился, стал трезвым и посмотрел на меня в упор злыми глазами.
— Какой же я осел! — продолжал я, — ежу понятно, что ты влюблен. И ты влюблен в Ва-лен-ти-ну! — по слогам закончил я.
— Дурак! — закричал он, встал и медленно пошел на меня. — Дурак, если ты скажешь еще слово, если ты когда-нибудь скажешь такое слово… — он угрожающе шел на меня.
Мне стало не по себе. Стало страшно, и я тоже закричал на него:
— Ты что орешь на меня? Я видел, как у Хорста ты смотрел на Валентину..
Он остановился, негромко переспросил:
— У Хорста?
И ушел.
Я разволновался не на шутку: бедный Степан, а если кто-нибудь, кроме меня, догадывается об этом? А если Валентина? Ему же от нее житья не будет.
За месяц репетиции он стал неузнаваем.
— Ты не видел своего приятеля Денисова? — спросил у меня в буфете помощник режиссера.
— Что случилось?
— Сорок минут все ждут его…
— Может, заболел? — спросил я неуверенно.
— Обязательно заболел! — резко ответил он.
Через несколько минут я увидел Степана, неторопливо идущего в репетиционный зал. Он не опоздал на репетицию — «задержался!» Через несколько минут все актеры с этой репетиции были отпущены и ввалились в буфет.
— Черт знает что! — жаловался Аполлон Аристархович.
Он был взволнован искренне и глубоко.
— Этот слюнтяй так распустил Денисова, что тот перешел границы вежливости…
— В чем дело? — поинтересовался я.
— Б. Б. сорок минут убеждал нас, что Денисов высокоорганизованный человек и опоздать не может, а явился Степан и заявил, что просто у него сегодня нет настроения репетировать, поэтому он и не торопился, а то, что двадцать человек ждут его…
Аристархыч грустно махнул рукой.
Я чувствовал, что все демарши Степана не случайны, видно, роль не клеится, но чтобы он вел себя с товарищами именно так — казалось мне верхом предательства цеховой чести.
— Опять! — помреж считал своим долгом изливать на меня свою неприязнь по отношению к Денисову.
— Что опять?
— Напился, ну, может, не очень, но п ь я н на репетиции, а может, и притворяется, куражится… Лукьянова плачет, ушла с репетиции… Б. Б. глупо улыбается… А Степан заявляет, что в таких условиях работать не может и смывается домой…
Но это была неправда: Степан не «смылся» домой, а пришел в буфет пить пиво. Вошла в буфет и Валентина, и я впервые за много времени увидел их рядом. Что будет? Что будет? Ничего!
