Принц старался рядом ловких расспросов разузнать, кто такие его собеседники. Что старика звали Самуилом, это Генрих узнал из обращения к нему Сарры, но от каких-либо разъяснений Сарра и Самуил решительно уклонялись, ограничившись замечанием, что едут из Тура в Париж. Как только ужин кончился, Сарра ушла к себе в комнату, а Самуил отправился в соседнее помещение, где ему приготовили постель.
— Пойдем подышим свежим ночным воздухом! — сказал принц, увлекая Ноэ на улицу.
— Уж не собираетесь ли вы поговорить со мной о Коризандре?
— Ты все смеешься! — ответил Генрих.
— Ничуть не смеюсь. Просто мои предсказания сбываются, и вы уже «втюрились» в хорошенькую мещаночку.
— Ошибаешься! Меня просто интригует: кем она приходится этому горожанину? Дочерью, женой? И она ли именно та женщина, которую вчера преследовал Рене!
— Ну, все это не так-то легко узнать!
— Если это его дочь…
— Что тогда? — спросил Ноэ принца.
— В таком случае у него очень хорошая дочь, только и всего. Но если это — его жена… о, тогда…
— Ах, бедная Коризандра! — рассмеялся Ноэ.
— У тебя отвратительная манера издеваться! — воскликнул Генрих, кусая губы. — Так я же докажу тебе, что ты ошибаешься, и уйду спать!
Придя к себе в комнату и приказав подать лампу, Генрих не раздеваясь уселся на кровать и глубоко задумался, но не о Коризандре, а о прелестной незнакомке.
— Кажется, Ноэ прав! — пробормотал он. — Я готов забыть Коризандру… Нет, я вижу только одно средство оживить в своей душе ее образ — это вскрыть и прочесть ее письмо, адресованное к подруге детства!
Генрих Наваррский развязал узел шелковой тесемки, развернул письмо Коризандры, подвинул лампу и прочел:
«Дорогая моя Сарра!»
Это имя заставило его вздрогнуть.
«Сарра! — подумал он. — Но ведь так же зовут прелестную незнакомку? Но нет, Коризандра вскользь упомянула, что ее подруга никогда не уезжает из Парижа, так что я наверное застану ее там. Следовательно, это — просто совпадение!»
Успокоив свои сомнения этим размышлением, он продолжал читать:
«Это письмо вручит тебе молодой дворянин мужественного вида и красивой наружности. Этого дворянина, который впервые отправляется в Париж, зовут Генрих Бурбонский, принц Наваррский. Но тебе он представится просто под именем Анри, и ты не должна и вида подавать, что знаешь о нем что-нибудь большее, так как по воле своей матери, королевы Жанны д'Альбрэ, он должен жить в Париже инкогнито. Мой юный принц храбр, смел, остроумен, порядочен, но… ему только двадцать лет! Понимаешь? Нет? Ну так я должна сделать тебе признание: я люблю его, и он любит (или воображает, что любит) меня. Он расстался со мной с самыми священными клятвами вечной любви… Но что такое клятвы двадцатилетнего ребенка? Их уносит первый встречный ветер…»
