– Вы очень любезны, мэм, – сказал я, присаживаясь. – Скамейка, безусловно, общественная, но поскольку вы первая заняли ее, то вам дано право выбирать, делиться с кем-то еще или нет. Вот почему я воспринимаю ваше разрешение как проявление любезности. У меня на родине в Аризоне не принято навязывать свое общество тому, для кого оно явно нежелательно.
– Вы, значит, из Аризоны? – спросила она уже более дружелюбным тоном.
Она была стопроцентной англичанкой, это точно. А произношение выдавало принадлежность к светским кругам. Я сразу понял, что передо мной настоящая леди, как бы она ни выглядела.
– Да, я из тех краев, мэм. Старая милая Аризона. Боже, какой же далекой она представляется отсюда! – И я издал глубокий, несколько печальный вздох.
– Но мой дорогой, она не просто кажется далекой, – заметила моя собеседница. – Она действительно очень далеко отсюда.
На этом разговор застопорился, и я решил сдобрить его и оживить парой комплиментов, по опыту зная, как легко проглатывают их дамы. Отмечать прелесть лица соседки стало бы откровенным и даже чудовищным преувеличением, но она наверняка будет довольна, если выделить другое ее положительное качество. А потому я бросил взгляд на короткие и толстые ноги Миртл в серых шерстяных носках, скрывавшихся в оксфордских ботинках огромного размера, и сказал:
– Прошу извинить за излишнюю смелость, мэм, но позволю себе отметить, какое это удовольствие видеть столь изящные женские лодыжки. У нас в Аризоне…
– Эй, полегче! – перебила она резко и неожиданно. – Полегче! Сбавьте обороты!
– Мэм?
– Если вы по каким-то причинам пытаетесь втереться ко мне в доверие, мой милый друг, то не тратьте время понапрасну. Я не какая-нибудь простушка. Меня на мякине не проведешь.
– Мэм! – мое удивление выглядело, должно быть, неподдельным.
– Впрочем, если я ошиблась и вы попросту повели себя непростительно дерзко, то приношу свои извинения, – сказала Миртл и снова хохотнула.
Я понял, что допустил промах. Мне вообще не следовало связываться с этой женщиной. Мог бы догадаться по одному только фасону ее шляпы. Нужно было смываться, пока она не вызвала полицию, а потому я вскочил на ноги и изобразил обиду.
– Мэм, – уязвленно начал я, – если кому-то и нужно извиниться, так это мне. Я, видите ли, неправильно расценил случай, когда ветер сдул мою шляпу…
– Так вы все-таки во всем вините ветер, не так ли? – Она теперь уже откровенно и с издевкой рассмеялась.
– Конечно, – ответил я, стараясь сохранить остатки чувства собственного достоинства.
