Не сомневаюсь, что расследование, проведенное подобным образом, выявило бы виновного. Почему же до этого не дошло? Могу только высказать предположение. Полковник Вейнберг подозревал Варкоса, или Алмеду, или обоих с самого начала, но прекрасно понимал невозможность привлечь их к суду, предвидя катастрофические последствия, которые имело бы для него чрезмерное усердие. Но действуя методом исключения и прибегнув к психометрическому тесту, он установил личность преступника хотя бы для себя.
«Он мог позволить себе предельную вежливость и обходительность. Свою задачу Вейнберг успешно решил» – так выглядит завершающая фраза повествования. И мне почему-то кажется, что позже, оставшись с Алмедой наедине, начальник полиции рассказал генералу о выводе, который сделал, и они в конфиденциальной обстановке обсудили, какие меры следует принять для защиты Алмеды и наказания Варкоса.
Энтони Беркли
Полисмен всегда стучит лишь однажды
(С объяснением, куда именно он стучит)
Глава I
Это был один из тоскливых деньков, облачных и промозглых, какие часто бывают в этой стране, и я подумал, что разделаюсь с Миртл. Ей и так уже пришла пора откинуть копыта.
И вообще, как мне представлялось, дамочка с такой физиономией, как у нее, будет краше смотреться в гробу. А Миртл отличалась поразительно уродливой внешностью. Почему я и выбрал ее, заранее все продумав.
Нет нужды лишний раз трепать языком, рассказывая, по каким причинам долгий отпуск вдали от Штатов пошел на пользу моему здоровью, и распинаться о том, чем я там зашибал деньгу. Скажу только, что работенка у меня была что надо, пока не пришлось сматывать удочки. Собственное дело. И полицейские ко мне не цеплялись. Я не давал им поводов. Частный бизнес, никакой уголовщины. Я даже не нарушал закона Манна[3]. И, доложу вам, прекрасное это чувство – точно знать, что у легавых на тебя ничего нет, ведь мой близкий кореш служил сыщиком в одном из отделений. Если только прошел слушок обо мне, я обо всем узнал бы первым. Уж он бы мне подал сигнал, не зря я его подмазывал. Но все обстояло тихо и гладко. Да и говорю же вам, иначе просто быть не могло.
Родился я в Коннектикуте, когда там царили жестокие нравы. Поверьте, мальчишке – жителю этого штата в те времена, на том свете асбестовый костюмчик не понадобится. Преисподняя покажется ему прохладным и приятным местечком в сравнении с Коннектикутом.
Папаша мой был копом и по-своему учил меня уму-разуму. «Пойми ты наконец, сынок, – вдалбливал он, охаживая меня своей дубинкой патрульного, – что быть честным выгодно. Честный коп имеет в неделю больше, чем все твои жесткие парни за целый год. Покумекай над этим, юнец. В нашем городе не случается ни ограблений, ни убийств, а я – простой постовой, все равно собираю хорошую мзду. Когда стану лейтенантом, буду собирать вдвое больше. Неплохо, а? Так что слушай меня и будь честным. Это чертовски прибыльно».
